– Он вывел ее во двор и сказал, что у нее есть время, чтобы создать ключ. Немного времени – пока огонь не охватит весь дом. Он спросил, что для нее дороже – принципы или семья. Она еще думала, что он так неудачно шутит. Она плакала и просила его, чтобы он перестал. Но он только посмотрел на нее, и она испугалась. У него были глаза чужого, страшного человека. И хуже всего, она вдруг поняла, что у него ВСЕГДА были такие глаза. Это его глаза, только раньше она их не видела, не могла их разглядеть…
– Все хорошо, это ведь только грустная история. – Ника успокаивающе погладила ее по волосам, в которых белели ранние седые пряди. Ей без малого тридцать, а уже столько седины!..
– Это грустная история. – Кристина кивнула – резко, неестественно, словно сломанная кукла. – Она поняла, что он не шутит и никогда не шутил. Дом уже загорелся. Помощница удерживала сестру и маму, чтобы они не могли выйти. А она стала делать ключ. Из собственного ужаса и перед разгорающимся пожаром, и перед человеком, которого когда-то любила. Из собственных надежд. Из всех сказок, которые когда либо слышала. Из своей самой любимой сказки про мальчика-волшебника, который умел побеждать и оставаться собой при любых обстоятельствах. Она очень торопилась, но…
Тишина стала такой, что зазвенело в ушах.
Черт! Черт! Черт! Вырвать бы страницы из этой дурацкой книги и переписать их заново! А вырванные листы разорвать на мелкие клочки и сжечь. Нет, не сжечь. Достаточно огня.
Слишком много огня для одной маленькой, пусть и страшной истории. Закопать. Развеять по ветру. И – главное! – забыть, навсегда забыть, что они когда-либо существовали, стереть их из этой вероятности бытия.
– Она не успела, – глухо произнесла Кристина. – Огонь был слишком силен. Она слышала, как сестра ее зовет, и обещала ей помочь. Но не помогла. Она не успела.
В горле встал такой тугой ком, что даже дышать сделалось трудно.
– А помощница… – Ника помедлила прежде чем произнести следующее слово, – того… героя… тоже сгорела? Он ее не захотел спасти?
– Я… я не знаю… Я ничего не помню… – Кристина затрясла головой.
– А ключ? Что с ключом? Вы его создали? – задал Олег самый главный вопрос.
– Не знаю… Не знаю… Я должна найти ключ… – Тонкие пальцы потянулись к связке тяжелых ключей. – Нет, не тот, не тот, не тот, не тот…
* * *
При виде Алисы Настя попыталась улыбнуться, но даже лицевые мышцы еще подчинялись ей плохо, и улыбку повело вбок. Неудивительно – девочка пролежала без движения больше трех лет.
– Доброе утро. – Алиса подошла к Насте и погладила ее по волосам. – Как ты себя сегодня чувствуешь? Уже лучше?
– Да, – хрипло проговорила Настенька.
– Ты молодец. – Алиса придвинула к кровати стул и села. – Сейчас у тебя очень важное и ответственное дело: побыстрее набираться сил и выздоравливать. Будешь стараться?
Настя кивнула.
– Расскажи мне сказку, – прохрипела она. – Как раньше.
Панова только усилием воли удержалась от того, чтобы не вздрогнуть. Она так надеялась, что Настя перестанет путать ее со своей погибшей в пожаре сестрой, но этого не происходило.
– Какую сказку тебе рассказать? – спросила Алиса, уже предчувствуя, какой ответ получит.
– Нашу любимую. – Настя умоляюще уставилась на нее. – Пожалуйста.
В ее взгляде было столько боли, что Алиса просто не могла отказать.
Она глубоко вздохнула и начала:
– В каморке под лестницей жил-был мальчик. Родители его погибли, когда он был совсем маленьким, поэтому воспитывала его мамина сестра. У тети был свой сын, которому позволяли все, что угодно…
Алиса рассказывала, и ей все больше начинало казаться, что она сама сошла с ума. Может быть, это Алиса Панова погибла когда-то в страшном пожаре, а Настина сестра выжила.
Настя слушала ее серьезно и очень внимательно. Тонюсенькие пальчики вцепились в край одеяла.
Настя была очень красивой, даже несмотря на уродливый шрам на щеке и обожженную спину. Она была красивее всех на свете, и Алиса поняла, что несет ответственность за эту девочку, словно они и вправду родные по крови.
«Я не оставлю ее здесь, – думала девушка, – надо будет взять Настеньку в Москву. Там ей помогут поправиться и придумают, что сделать с ожогами… Интересно, мне позволят взять над ней опекунство?.. Она может жить дома, в моей старой комнате. Мама, конечно, не будет против. Я ей все объясню, она поймет…»
Вскоре Настины глаза закрылись, девочка заснула. Алиса осторожно коснулась ее сознания – слава богу, никаких кошмаров. Насте снилась улица с высокими зелеными деревьями и она сама, в длинном полосатом шарфе знакомой расцветки. Во сне Настя обладала даром творить чудеса.
Не вмешиваясь, чтобы случайно не испортить сон, Алиса выскользнула на поверхность реальности, как пловец, выныривающий из воды у берега. Девочка дышала так тихо, что это почти не было заметно. Приходилось наклоняться низко-низко, чтобы уловить слабое дыхание и заметить подрагивание ресниц.
Чтобы случайно не разбудить ее, Алиса на цыпочках вышла из палаты и сразу же увидела в коридоре Игоря.
Как всегда элегантный, в темных джинсах, неяркой голубой рубашке в едва заметную полоску и блейзере под цвет джинсов, он стоял, небрежно прислонившись к стене.
– Как она? – спросил он, приветствуя Алису.
– Лучше. Захотела послушать сказку… Ты знаешь, она принимает меня за свою сестру, а я не могу ей возразить. Ей нельзя говорить, что ее сестра погибла.
– Ты абсолютно права, – подтвердил Игорь. – Лучше лишний раз ее не расстраивать.
– А как ты думаешь, – Алиса немного смутилась, – мне разрешат взять над ней опекунство? Я ведь уже совершеннолетняя…
Игорь внимательно на нее посмотрел.
– Ты уверена? Ты даже представить себе не можешь, как это трудно. К тому же у Насти после всего кошмара, который она пережила, могут начаться всякие проблемы. Не только в физическом плане. Ну, ты понимаешь.
Девушка серьезно кивнула.
– Так получилось, что я – последний родной для нее человек. Я не могу ее бросить.
– Ну хорошо, я думаю, можно что-нибудь сделать. – Игорь поманил Алису за собой. – А пока пойдем выпьем кофе со здешней изумительной выпечкой. Лучших ватрушек с творогом нет нигде.
Алиса последовала за ним, правда, не столько ради кофе с булочками, сколько для того, чтобы еще поговорить о Насте. С момента, когда они с Игорем объединяли свои усилия, чтобы достать Настину душу из Темных пространств, она чувствовала, что между ними тремя установилась особая связь. Может, еще не родство, но все же нечто вроде того. Она четко понимала, что не любит Игоря, и в то же время чувствовала, что он для нее не чужой. Но больше всего ее волновало, знает ли он про Андрея?..
