– Откуда ты знаешь? – поразился Ракот.
– Мне легче понять её, я ведь тоже Древняя. Копить силу, да. Древние вернулись к жизни, и кто-то пытается придать ей хоть какой-то смысл.
– А раньше его не было? – Ракот пристально смотрел на притихшую Древнюю. Глаза его опасно сузились.
– Нет, – через силу ответила Райна. – Раньше я не понимала… не сознавала… только теперь. Древние Боги просто жили. Жили сегодняшним днём. Иные бессмертные душой и телом, как асы. Иные – как вот эта, перед нами, должны были «возобновлять» себя. Но смысла не было.
– Он был, – возразил Ракот. – Та же Валгалла, как мне рассказывал Хедин…
– Валгалла… – горько отозвалась валькирия. – Теперь, после того, что мы увидели во владениях Демогоргона… Валгалла была могилой. Залы Хель были страшной могилой. Души гнили что там, что там.
– Но в Валгалле они, по крайней мере, не мучились, – мрачно заметил Ракот.
– Да, – кивнула Райна. – Меня это… заставляло молчать долгие, долгие годы. Но, могучий Ракот! Что станем делать здесь и сейчас?
– Я уже шагнул за край. – Восставший с ненавистью глядел на сжавшуюся Древнюю. – По-хорошему, этот мир оставлять нельзя. Наверное, иные из моего Поколения сказали б, что цель оправдывает средства, и его надо как-нибудь скормить Неназываемому. Или выжечь. Стереть в пыль вместе с его безумными хозяевами и их рабами, которые, похоже, сейчас для них просто источник дармовой силы. У Ямерта для этого имелся даже особый инструмент – Губитель. И его противоположность – Возрождающая. Но…
– Но?
– Но чем мы тогда будем отличаться от них?
Райна только зло сощурилась.
– Потом, Восставший, все подобные вещи – потом! Если тебе нельзя, то дай, я докончу сама!
– Как? – поразился Ракот.
– Вот так! – Альвийский меч сверкнул, и голова снежноволосой покатилась с плеч, тело рухнуло в конвульсиях, заливая пол тёмной кровью.
– Это её не убьёт, – заметил Ракот.
– Твой огонь!
Восставший пожал плечами.
– И это тоже, но, если настаиваешь…
Вытянул руку на корчащимся телом. С ладони вниз сорвались тяжёлые капли жидкого пламени, коснулись бледной кожи. Раздалось шипение, плоть расходилась, обнажая стремительно обугливающеся кости.
– Искру изначального Дыхания Творца так просто не сразишь.
– Но после Боргильдовой Битвы асы отправились во владения Демогоргона!
– Вы были другими. Изначально другими. Не такими, как эти. – Он указал на кучку пепла, в которую обратилось обезглавленное тело. – Вы поднялись куда выше, чем этот… эта… это. Древние разнообразны. И сейчас, похоже, больше всех выиграли именно такие. Простейшие. Способные только жрать, размножаться и…
– И запасать силу, – закончила Райна.
– Именно, – кивнул Восставший. Он обернулся – бушевавшее за выходом пламя мгновенно опало. – Убивать невинных… даже если тем самым спасаешь других…
– Я знаю, Восставший. Это противно твоей чести. – Райна сама не заметила, как положила ладонь ему на предплечье.
Ракот нахмурился, выдохнул. И очень, очень осторожно накрыл её ладонь своей собственной.
Райна замерла.
Выдохнула. Медленно вытащила ладонь.
Ракот кашлянул.
– Отсюда надо уходить. Твоя мать ждёт. Мир этот надо заливать огнём, весь. А нам – в Обетованное. С братом моим Хедином стряслось что-то очень, очень… странное.
Воительница покачала головой:
– Их нельзя оставлять. Древних мы не убили. Они возродятся. Но может, хотя бы выжечь ту тварь в колодце, куда мы проваливались?
– Постараюсь, – сумрачно отозвался Ракот. – Она-то славно прикрыта, это люди на скамьях амфитеатра здешних хозяев не занимали. Только потому мне и удалось.
– Идём, – попросила воительница. Оставаться здесь стало выше её сил. – Добьём их! Во всяком случае, этого, второго…
Однако Древний вполне благоразумно дожидаться их не стал. Ракоту и Райне открылся пустой амфитеатр, почерневшие, покрытые гарью ряды скамей. Взрытый песок арены, залитый тёмной кровью. Чудовище нырнуло обратно в колодец, надо полагать, нажравшееся на много дней вперёд.
Снежноволосый сбежал. Райна досадливо сморщилась.
– Если такое началось и по другим мирам, – покачал головой Восставший, – тут никаких армий не хватит…
– Только если лишить их силы.
– Верно, – кивнул Ракот. – Что ж, семь бед – один ответ… эх, тяжеловато идёт…
Острие Чёрного Меча смотрело прямо на присыпанный песком колодец. Каменный стакан, логово зверя.
С лезвия вновь сорвались тяжёлые, маслянистого вида капли. Упали на камень – тот зашипел и треснул. Вот уже целый ручеёк потянулся вниз, со ступени на ступень, оставляя за собой паутину трещин, вот достиг арены, словно живой, вскарабкался на последнюю изгородь и, подобный атакующей змее, ринулся на перепаханный песок.
Валькирия заметила, как дёрнулся, как скособочился вдруг Ракот.
Из колодца вверх ударил столб клубящегося пламени. Жар заставил воительницу попятиться, а попятившись, подхватить Ракота под руку – тот шатался, еле держась на ногах; однако пламя продолжало течь с его меча, а над ареной рвались вверх огненные языки, смешанные с густым, чёрным и жирным дымом.
И зловоние. Отвратительное зловоние, запах горелого мяса, расползающийся окрест.
Само по себе чудовище не горело и гореть не могло. Восставший поддерживал огонь словно бы собственной кровью.
И долго это длиться не могло.
– Хватит. Хватит, слышишь?!
Тяжело дыша, Ракот оперся на клинок – острие погрузилось в камень. Ручеёк огненных капель истаял. Восставший дышал хрипло, с трудом.
– Достаточно, – тихо попросила его Райна. – Достаточно. Идём отсюда. Идём, Ракот! – Имя его выговорилось легко и свободно. – Идём отсюда.
И они пошли – медленно, с трудом, оставив за спиной истончающийся столб дыма над логовом Древних.
* * *
Мир отпускал их трудно и неохотно. Тропа в Межреальность ускользала из-под ног, и нашаривать её приходилось чуть не вслепую. Райна тихо бранилась про себя, потому что от Ракота помощи не было почти никакой. Да что там помощи, Восставшего приходилось едва ли не тащить.
Он хромал, заметно приволакивал ногу, дышал тяжело, с хрипами. Остановился, провёл по губам подрагивающий ладонью – на тыльной её стороне остались размазанные кровяные следы.
– Что… что с тобой? – всполошилась валькирия.
Ракот ответил не сразу – несколько мгновений стоял, согнувшись, тяжело опираясь на меч, словно скороход, вусмерть запыхавшийся от долгого бега.
