– Моя мать. Я не уверена, что мы с ней так уж нужны в Обетованном. Мой отец, бог О́дин, вернул плоть асам, я надеюсь, что он…
– Думаю, что к твоему отцу мы наведаемся вместе, – рыкнул Восставший. – Посмотрим, смогу ли я… убедить его, коль он вдруг заартачится.
– С чего бы ему? – не слишком уверенно возразила Райна.
– Когда Древние Боги сходят с ума и лишаются рассудка, поручишься ли ты, что твой отец остаётся прежним? – в упор спросил Ракот. – Поручишься ли ты, что новая сила не заставила его… измениться, скажем так? Что у него теперь могут оказаться совсем иные цели и желания?
– Он мой отец, – собрав всю твёрдость, какая имелась, ответила валькирия. – Он мой отец и муж моей матери…
– Он муж одной-единственной асиньи, – напомнил Ракот. – Фригг, не так ли? Все прочие были… наложницами. Верно?
Райна опустила голову. Да. Наложницами.
Верно.
Она достаточно пожила и постранствовала, чтобы понимать, что такое наложницы и как к ним могут относиться наделённые силой и властью мужчины, вдобавок блюдущие в глазах всех остальных счастливый брак с законной супругой.
Что, если отец откажет? Прогонит с глаз? Что, если он и в самом деле обратился таким же, как этот обоеполый рыбоглаз, которому они с Ракотом, хочется верить, всё-таки слегка подпортили праздник?
Валькирия гнала эти мысли – напрасно, они возвращались:
«Мне страшно.
Мне страшно, Восставший, я боюсь приближаться к Асгарду. Боюсь гнева моего отца. Я, валькирия, одна из Двенадцати, – малодушничаю. Наверное, потому что понимаю – отказа мне не пережить.
Не пережить валькирией, той, что вводит героев в Валгаллу».
Ракот искоса наблюдал за то бледнеющей, то вновь краснеющей спутницей.
– Остановимся в Обетованном, – решительно сказал он, как отрезал. – По крайней мере, пока ты не поймёшь, что там творится в вашем Асгарде. В конце концов, в Обетованном твоя мать будет в безопасности. Водителей Мёртвых у нас там не имеется.
– Х-хорошо, – нехотя согласилась валькирия.
Однако чем ближе, по словам Ракота, оказывались они к Обетованному, тем озабоченнее становился Восставший.
– Нас словно назад откидывает, – бормотал он, зажмурившись и водя перед собой руками, будто ощупывая незримую преграду. – Два шага вперёд и шаг назад. Какие-то течения, водовороты… тут и там, тут и там. Не знай я, что это невозможно… сказал бы, что…
– Что?
– Нет, нет, Райна, ничего. Это невозможно, говорю же тебе.
Межреальность бушевала вокруг них, вздымались и рушились разноцветные горы, разливались широкие реки, начинали извиваться и уползать исполинскими змеями. Райна никогда не видела ничего подобного, хотя странствовала между мирами уже не один эон.
Ракот мрачнел всё больше:
– Три шага вперёд и два назад. Даже нет, шесть вперёд и пять назад. Мы всё замедляемся и замедляемся, Райна. И… – Он наморщил лоб. – Я не могу понять, в чём дело. Совсем не могу. Словно нас кто-то пытается задержать, если не остановить.
– Странно было б, кабы никто не пытался нас остановить, – хмыкнула валькирия.
– Не то, не так, – отмахнулся Ракот. – Тут словно сама Межреаль…
Он осёкся и замер. Глаза широко раскрылись.
– Не может быть, – сипло выдавил он. Кулаки сжались. – Нет, не может!
– Чего не может, Восставший? – Райна сдвинула брови. – Чего не может?
– Мы сдерживали Неназываемого, сдерживали его новосотворённой пустотой, которую он…
– Я знаю, – перебила валькирия. – Отец рассказывал.
– Обетованное словно такой же барьер окружает, – сощурился Ракот. – Мы не можем продвинуться. Нас всё время относит назад, словно такая же пустота теперь льётся уже и нам навстречу. И это значит, что кто-то сумел расшифровать наши с братом Хедином заклятия, сумел расшифровать и повернуть против нас. Обетованное отрезано.
– Но если из шести шагов один всё-таки вперёд, значит, мы не стоим!
– Не стоим, но и не вдруг доберемся. Может, месяц человеческий. А может, год.
– И что же теперь? – растерялась валькирия.
Ракот медленно сел прямо на край тропы. Радужный цветок Межреальности сразу же потянулся к нему торчащими из венчика усиками, словно игривый щенок.
– Сейчас. Придётся вспомнить кое-что… из старых времён. Не только брату Хедину удавались заковыристые заклятия.
– Чем я могу помочь?
– Прикроешь мне спину; обычное дело, – усмехнулся Ракот.
– Прикрою, – кивнула валькирия. – Но помни, Восставший, я ведь Древняя. А нам сейчас привалило, как говаривали в полках.
– Может, и привалило, – пожал плечами Восставший, – да только если б тут одного «привалившего» достало…
– Я готова, – бесстрастно бросила валькирия, стараясь не выказать обиды.
Ракот вздохнул:
– Сдается мне, приходит время, когда и Орлангуру с Демогоргоном не отсидеться будет. Великое Древо, души, корни его, к Источникам идущие… Да и Тьма… слишком долго оставалась неприкаянной.
– Почему, Восставший? Тебя ведь называли Её повелителем?
– Был когда-то, – хмыкнул Ракот. – Но погоди теперь, храбрейшая, ладно? И будь начеку.
– Когда я не была? – Райна прокрутила мечом шипящую мельницу.
Восставший молча кивнул. И принялся чертить широкую магическую фигуру.
Звёзды, лучи, полумесяцы; дуги, хорды, пересечения, прямо огневеющим острием Чёрного Меча. Глаза Восставшего сузились, мускулы вздулись, он словно бы готовился к броску.
Райна не заметила, в какой именно миг с лезвия Ракотова меча сорвалась тёмно-багровая искра. Фигура вспыхнула, причудливо пересекавшие друг друга гнутые поверхности встали над прочерченными линиями. Со всех сторон надвинулась темнота, Межреальность тонула во мраке.
Райна повела плечами, поудобнее перехватила и щит, и меч.
Тьму она не любила. Стихия валькирии – свет и ветер. Огневеющие зори, розовый пламень на облаках, слепящее солнце; тьма же всегда оставалась уделом йотунов.
И, хотя Райна сама была внучкой йотуна, тьму она недолюбливала.
Свет вокруг мерк, горели лишь призрачные стены, уходившие в бесконечность над магической фигурой. Со стороны они могли показаться громадными парусами, разворачивающимися над незримым кораблем.
И с одной из сторон явно дул не сильный, но заметный ветер. Полотнища медленно вдавливались, их словно бы сносило к Ракоту и Райне, пригнетало к поверхности.
– Вот оно, – проговорил Ракот. – Как я и думал. Не так чтобы очень много, но нам с тобой хватит.
– Хватит? – нахмурилась Райна. – Чтобы остановить Нового Бога и валькирию Асгарда Возрождённого, требуется что-то получше!
