– Слова красивые, да одних-то слов маловато. – Ракот пристально смотрел на медленно сносимые незримым ветром алые паруса.
– Ты был Владыкой Мрака, великий Ракот.
– Был. Но то… давно миновало. Кипящий Котёл…
– Думаю, что выбирать нам особенно не из чего, храбрейший.
– Подобное так просто не обретается и не оставляется, валькирия.
– Знаю, – опустила голову та. – Когда перестаешь быть самой собой, и делаешься… – она не договорила.
– Попробуем ещё раз, – решил Ракот. – А если нет – к Кипящему Котлу. Прости, воительница, но дороги наши тут разойдутся. Твой долг – вернуть матери тело. Иначе зачем ты вырвала её из того бытия, в домене Демогоргона?
– Моя мать… – нахмурилась Райна.
Да, призрак Сигрун был здесь. Безмолвный, почти невидимый. Мать валькирии утратила дар речи, покинув владения Соборного Духа, и с тех пор просто следовала за Ракотом и Райной.
– Ты не поможешь мне у Кипящего Котла, валькирия. Зато сможешь помочь достойной Сигрун.
– Но что же ты выбрал, Восставший?
Тот помолчал, потом вскинул Чёрный Меч, острием указал на сносимые неощутимым иначе ветром полотнища.
– Те, кто это сделал, на несколько шагов опережают нас. Мы подстраиваемся под них, отдав инициативу. Так войны не выигрывают. Значит, пора сделать то, чего они не ждут, что им ни под каким видом даже не придёт в голову. Ну, а о Ракоте Восставшем, Ракоте Властелине Мрака все уже забыли давным-давно. – Он усмехнулся. – Говорят, что новое – это хорошо забытое старое. Большие костры. Моя цитадель. Тёмные легионы. Х-ха! Славное было времечко, хоть и скверно кончилось.
– Так ты, великий, отправляешься вниз? К Кипящему Котлу?
Ракот пожал плечами:
– Если мы не прорвёмся к Обетованному вот прямо сейчас.
* * *
Они не поворачивали назад, упорно отыскивая путь к Обетованному. Ракота не слишком удивляло его отсутствие – кто-то впрямь очень, очень хорошо подготовился, рассчитав свои шаги с небывалой точностью.
Кто-то досконально, до мелочей, изучил заклятия, обращённые Хедином и Ракотом против Неназываемого.
Кто-то развил и усложнил эти чары, окружив такой же завесой Обетованное. Конечно, для этого требовалась куда меньшая мощь, чем для сдерживания Неназываемого, достаточно было не давать им с Райной продвинуться вперёд, а пространство они, увы, пожирать не умели.
Что-то неладное творилось с Хедином. Он был здесь, он словно постоянно глядел Ракоту через плечо, но дозваться его было невозможно. Сейчас Восставший с тоской вспоминал об Эритовых обручах, «игрушках» давно минувшей эпохи. Однако они работали, и работали неплохо.
Чем дальше, тем сильнее становилось ощущение, что их с Райной просто гонят, словно добычу; словно опытная загонная ватага направляла их путь.
Да, у Владыки Мрака, наверное, хватит мощи просто проломить эту стену, думал Восставший. Однако это… всё та же тропа, которой он уже шёл один раз. Повелитель Тьмы просто не может оставаться один, действовать излюбленными методами Хедина, короткими разящими ударами, нанесёнными малой силой, но в точно назначенное место.
Ракот Восставший, Ракот Властелин Ночи собирал исполинские армии. Когда они маршировали, Упорядоченное дрожало, и это были не цветистые выдумки поэтов. Тёмные легионы заполняли небо, море и землю, они пожирали всё на своём пути, и Молодым Богам пришлось тогда отступить.
Отступить до самого Обетованного.
Правда, потом они контратаковали.
Этот момент Ракот вспоминать не любил, хотя и признавал, что надо.
Вся его сила, вся власть над Кипящим Котлом, над огненными безднами Упорядоченного, преклонение и обожание мириад последователей ничего не смогли сделать с армиями Молодых Богов.
С армиями Молодых Богов, сражавшихся «за свет и свободу».
Само собой, их обманули, тех людей и гномов, эльфов и половинчиков и прочих, коим нет числа. Они сражались не за «свет и свободу». Они сражались, чтобы Ямерт и его присные правили Упорядоченным, как встарь.
Но важным было не это. Имело значение лишь то, во что верили эти самые люди, гномы, эльфы, половинчики и прочие.
А они верили именно в борьбу «за свет и свободу».
И потому они победили.
Что сможет сделать Повелитель Тьмы сейчас? Против кого он поведет свои легионы? На кого укажет как на врага, как на источник бедствий?
Тогда были Молодые Боги. Их знал каждый. Ну, или почти каждый. А теперь? Если даже он, Новый Бог, понятия не имеет, кто окружил Обетованное этим вывернутым наружу мешком, что они с названым братом изобрели для Неназываемого?
– Достаточно, Райна. Нам пора расстаться. Иди к Асгарду, исполни свой долг. Я… постараюсь отыскать тебя там.
Воительница опустила голову. На щеках проступил румянец.
– Или я найду тебя, великий Ракот. Если ты не сочтёшь это непозволительной дерзостью.
– Когда это валькирии считали непозволительной дерзостью хоть что-то?! – попытался отшутиться Ракот, однако Райна лишь вздохнула, не поднимая взгляда.
– Одна из моих сестёр дерзнула. Оставила путь валькирии, взяв себе в мужья великого героя. Смертного. Сама отказалась от Асгарда, отреклась от нас. Это была… непозволительная дерзость.
И, резко повернувшись, двинулась прочь.
Призрак Сигрун безмолвно последовал за нею.
Ракот остался стоять, озабоченно глядя вслед уходящей валькирии.
А потом, после паузы, сказал, глядя на почти полностью снесённые новосотворённой пустотой алые паруса:
– Тьма, похоже, заждалась.
* * *
Райна пробиралась сквозь Упорядоченное, извилистыми тропами Межреальности, почти ничего не видя, руководствуясь одним лишь инстинктом, словно перелётная птица.
Восставший прав. Долг должен быть исполнен. На этом стояли Древние Боги, настоящие Древние Боги, не те чудовища, что повылезали из-под коряг и камней, где спали, ожидая, что мир изменится.
Да, сил у неё прибавилось, и существенно. Но даже эти силы не смогли бы разорвать мягкие, обволакивающие покрывала толкавшего в грудь ветра.
Ветра пустоты. Текущей навстречу новой ткани Межреальности, словно бы раздувавшей Упорядоченное, заключив часть его в непроницаемый кокон.
Ракот был прав – они могли провести здесь множество дней и не найти разгадку.
Нужна была сила, нужно было посылать к воронам Равновесие и начинать настоящую войну.
Войну, в которой за твоей спиной – действительно тысячи тысяч. А не несколько десятков, пусть даже самых лучших.
Она, конечно же, вернётся. Вернётся, и постарается вернуться не одна.
