Лоретта Уайт сидела перед Дэви, слегка склонив голову, ее длинные светлые волосы, заплетенные в две косы, свисали по сторонам, открывая милую белую шейку в кружевном воротничке. Лоретта была полной, спокойной девочкой восьми лет. Вела она себя в церкви безукоризненно с того первого дня, когда мать привела ее сюда, а было ей тогда шесть месяцев.
Дэви полез в карман и извлек оттуда… гусеницу, пушистую извивающуюся гусеницу. Марилла заметила это и сделала движение, чтобы схватить Дэви за руку, но опоздала Дэви успел бросить гусеницу за шиворот Лоретте.
И вот в разгар слов молитвы, читаемой мистером Алленом, раздались пронзительные крики. Священник остановился, побледнел и открыл глаза. Все головы в церкви дернулись вверх. Лоретта Уайт плясала на своей скамейке, пытаясь что-то нащупать у себя на спине.
– Ой, мама… мамочка… о-ой… сними… о-ой… достань же… ой… этот негодяй мальчишка бросил мне за шиворот… о-ой, мамочка… вниз опускается… ой… ой-ой-ой…
Миссис Уайт поднялась и с непроницаемым лицом вывела извивающуюся Лоретту из церкви. Когда ее крики удалились, мистер Аллен продолжил службу. Но все чувствовали, что день испорчен. Впервые в жизни Марилла не обращала внимания на слова, а Энни сидела подавленная, с полыхающими щеками.
Когда вернулись домой, Марилла поставила Дэви к кровати и велела стоять до конца дня. Обеда он был лишен, Марилла принесла ему лишь хлеба с несладким чаем. Принесла еду Энни, она села рядом с ним и грустно смотрела на него, пока он без тени раскаяния уплетал хлеб и запивал его чаем. Печальные глаза Энни обеспокоили его.
– Я думаю, – задумчиво произнес он, – Пол Ирвинг не бросил бы за шиворот девочке гусеницу в церкви, да?
– Конечно, не бросил бы, – с досадой произнесла Энни.
– Тогда мне, как это сказать, жаль, что я сделал это, – поведал ей Дэви. – Но это была такая отличная, большая гусеница. Я подобрал ее на ступеньках церкви, когда мы поднимались туда. И мне подумалось: не пропадать же ей. А скажи, правда весело было, когда она подняла визг на всю церковь?
Во вторник во второй половине дня в дом Мариллы пришли члены благотворительного общества. Энни поторопилась прибежать пораньше из школы, потому что знала, что Марилле потребуется ее помощь. Дора, чистенькая и опрятная, в красивом накрахмаленном платье с черным поясом, сидела в общей зале за столом вместе с членами общества, скромно отвечая, когда к ней обращались, и храня вежливое молчание, когда ей не требовалось говорить в общем, вела себя, как образцовый ребенок. А Дэви, грязный с головы до пят, лепил куличи из грязи во дворе.
Я разрешила ему, – со вздохом сообщила Марилла. – Пусть лучше там занимается своими делами, а то натворит что-нибудь похлеще. А так он только вымажется и всё. Мы вначале закончим чай, а потом позовем его. Дора может попить с нами, но Дэви я никогда не рискну посадить за один стол с такими людьми.
Когда Энни вошла в общую залу звать членов общества к чайному столу, Доры она там не обнаружила. Тогда Энни с Мариллой, наскоро посовещавшись на кухне, решили напоить чаем обоих детей вместе, но позже.
Когда чай уже подходил к концу, в комнате появилось какое-то ужасное существо. Марилла с Энни замерли в ужасе, члены общества в изумлении. Неужели это была Дора плачущая, в неописуемо грязном и мокром платье, с мокрыми волосами, с которых на новый, в кружочках, ковер Мариллы стекала вода?
– Дора, что с тобой произошло? – воскликнула Энни, виновато глядя на мистера Джаспера Белла, про которого говорили, что в его семействе никогда ничего плохого не случается.
– Дэви завел меня в свинарник, захлебываясь слезами, начала рассказывать Дора. Пройди, говорит, по заборчику. Я не хотела, а он стал обзывать меня трусливой кошкой. Ну, я и пошла, и упала к свиньям, сразу испачкалась вся, а мне еще и свиньи добавили. Я была такая грязная, а Дэви говорит: встань, я из насоса тебя отмою. Я встала, и он окатил меня водой. Платье чище не стало, а пояс и туфли я совсем испортила.
Энни одна представляла дом за столом, а Марилла пошла наверх и до конца угощения занималась переодеванием Доры в ее старые одежды. Дэви наказали, оставив без ужина. В сумерки Энни пошла к нему в комнату и завела с ним серьезный разговор. Она очень верила в силу этого метода, не совсем провалившийся в ее практике. Она сообщила ему, что чувствует себя крайне скверно из-за его поведения.
– Мне теперь и самому жалко, – признался Дэви. – Только плохо то, что я никогда не жалею о том, что сделал, пока не сделаю этого. Дора не хотела помогать мне лепить куличи, потому что боялась испачкать платье, ну, я и разозлился на нее. Я думаю, Пол Ирвинг никогда не стал бы подбивать свою сестру пройти по заборчику в свинарнике, если бы знал, что она упадет?
– Нет, ему и в голову такое никогда не пришло бы. Пол это истинный маленький джентльмен.
Дэви прищурил глаз, похоже, размышляя о чем-то. Затем потянулся к Энни и обнял ее за шею, уткнувшись пылающим личиком в ее плечо.
– Энни, а ты меня хоть сколько любишь, даже если я и непохож на Пола?
– Конечно люблю, – искренним тоном произнесла Энни. Как бы то ни было, не любить Дэви было невозможно. – Но я любила бы тебя еще больше, если бы ты не был таким озорным.
– Я… я еще кое-что натворил сегодня, пробурчал Дэви, по-прежнему пряча лицо на плече Энни. Мне так жалко, но я очень боялся сказать тебе. Ты не очень рассердишься на меня, а? А Марилле не скажешь, а?
– Не знаю, Дэви. Скорее всего, я должна сказать ей. Но, думаю, могу и не сказать, если ты пообещаешь мне больше не делать этого, что бы ты там ни натворил.
– Нет, я больше не буду. Я все равно больше не поймаю их в этом году. Я нашел ее на ступеньках в погребе.
– Дэви, да что ты такое сделал?
– Положил жабу в кровать Мариллы. Можешь пойти и достать ее оттуда, если хочешь. Но скажи честно, Энни, вот будет смеху, если оставить ее там!
Дэви Кит! Энни аж выскочила из объятий Дэви и бросилась по направлению в комнату Мариллы.
Видно было, что кровать трогали. Она нервно, рывком откинула одеяло и увидела взаправдашную жабу, смотревшую на нее из-под подушки.
– Как же мне вынести эту тварь отсюда? – взмолилась вслух Энни.
Взгляд ее упал на совок для печи. Самое то. Марилла сейчас на кухне. Энни с трудом вынесла жабу, так как она трижды по дороге выпрыгивала из совка и Энни приходилось искать ее, а один раз она уже решила, что потеряла ее. Когда Энни наконец бросила жабу под вишни, то глубоко облегченно вздохнула.
«Если бы Марилла знала, что теперь ей не суждено чувствовать себя в безопасности в своей постели. Я так рада, что этот юный грешник вовремя раскаялся. А вон Диана сигналит мне из своего окна. Это хорошо, мне надо хоть немного отвлечься, а то в школе Энтони Пай, дома Дэви Кит, мои нервы в один день большего не выдержат».
Глава 9
Проблема цвета
Эта старая надоедливая Рэйчел Линд опять приходила ко мне сегодня, уговаривая меня пожертвовать на покупку ковра в церковь, – рассерженно сообщил Энни мистер Харрисон. – Терпеть не могу эту женщину как никакую другую. Голова болит от ее болтовни!
