Глава 1. Сюрприз для Миссис Линд
Миссис Рейчел Линд проживала как раз недалеко от того места, где главная дорога Эвонли спускается в небольшую лощину, обрамленную ольховыми деревьями и кустарником, обильно усыпанным серёжками. Лощина эта пересекается ручьём, берущим своё начало в лесах старого Катберта. В верхнем течении водный поток – довольно бурный и, пока проходит через леса, изобилует водопадами и омутами, хранящими свои мрачные тайны. Но к тому времени, когда он спускается в лощину миссис Линд, это уже спокойный, «благопристойный» ручеёк с приятными манерами… Ибо даже ручей не мог бы миновать дверей миссис Линд, не отдав дань этикету! Вероятно, он прекрасно осознаёт, что миссис Линд, сидящая у окна, не спускает зорких глаз со всего движущегося, будь то ручей или ребенок; и уж если что-нибудь – не на месте, или появляется нечто необычное, – не успокоится до тех пор, пока не выведает «что», «зачем» и «почему».
В Эвонли и за его пределами предостаточно людей, которым удается прекрасно вникать в дела соседей за счет пренебрежения своими собственными; миссис Рейчел Линд же всегда являлась одним из тех способных созданий, которые извлекают выгоду даже из своих проблем и проблем ближнего своего! Она – живой пример для других домохозяек; работа её всегда выполнена и выполнена на все «сто». Эта достойная леди возглавляет швейный кружок, помогает в работе воскресной школе и слывёт «надеждой и опорой» обществ Поддержки Церкви и поборников Иностранной Миссии. И она ещё, помимо всего прочего, находит уйму времени для того, чтобы часами нести дозор у кухонного окна, обрабатывая стёганые одеяла, подбитые хлопковой тканью. «Она уже обработала шестнадцать (!) одеял», – благоговейно шепчутся домохозяйки в Эвонли. Всё это не мешает ей не спускать глаз с главной дороги, что пролегла через ложбину и взбирается по крутому склону красного холма вдали. И, так как Эвонли расположился на небольшом треугольном полуострове, вдающемся в залив Святого Лаврентия и омываемом с двух сторон водами, всяк входящий или выходящий из него должен приблизиться к дороге на холме и «принять вызов» Рейчел Всевидящее Око.
Однажды, в начале июня месяца, она, по своему обыкновению, сидела у окна; полуденное солнце, по-летнему жаркое, светило особенно ярко. Фруктовый сад на склоне холма, облюбованный мириадами жужжавших пчёл, весь утопал в бело-розовом «невестином» одеянии из лепестков. Томас Линд – кроткий маленький человечек, которого в Эвонли звали не иначе как «муж Рейчел Линд» – сеял свои семена поздней репы по ту сторону амбара на земляном участке на холме. А Мэтью Катберт должен был в это время засевать свои на большом красном поле у ручья, там, вдалеке, у Грин Гейблз… Так или иначе, миссис Линд знала, что должен, потому что слышала, как он говорил Питеру Морисону накануне вечером в магазине Вильяма Блеайра в Кормоди, что вознамерился сеять репу в полдень следующего дня. Конечно, Питер первый спросил, ибо Мэтью Катберт никогда добровольно не выдавал информацию, касавшуюся чего бы то ни было, из своей частной жизни.
И вот, этот самый Мэтью Катберт, в половине четвертого того же дня, безмятежно проезжал через лощину вверх, на холм; более того, он надел всё самое лучшее плюс белый воротничок-с – прямое доказательство того, что он покидал Эвонли. Он ехал в коляске с откинутым верхом, запряженной гнедой кобылой, – и это означало, что отправляется он далеко. Так куда же всё-таки собрался Мэтью Катберт и, главное, зачем?
Если бы на его месте оказался любой другой житель Эвонли, миссис Линд, искусно сопоставляя одно с другим, могла бы отыскать правдоподобный ответ на эти два вопроса. Но Мэтью чрезвычайно редко выбирался из дома и уж вовсе никогда не наносил визитов. Только что-то неотложное и необычайное могло сподвигнуть его на подобный выезд. Он казался стеснительнейшим из всех мужчин и терпеть не мог появляться среди чужих, где его вынуждали вести «светские беседы». Белый воротничок и коляска с открытым верхом… Такое с Мэтью случалось нечасто! Размышляя над всем этим, миссис Линд всё-же никак не могла найти достойного объяснения, и это отравляло её полуденный отдых.
«Схожу-ка я в Грин Гейблз после чая и разузнаю у Мариллы, куда-это он отправился и зачем», – решила в конце-концов достойная женщина. – Обычно он не выезжает в город в это время года. Если у него истощился запас семян репы, стал бы он, чтобы его пополнить, разряжаться в пух и прах и выезжать на коляске? Он не достаточно торопится, чтобы попасть на приём к врачу. Значит, есть иная причина того, что планы его, со вчерашнего вечера, в корне изменились. Мне же ясно, только одно: мысли мои зашли в тупик, и не видать мне ни минуты покоя до тех пор, пока я не выясню, что заставило сегодня Мэтью Катберта покинуть Эвонли».
После чая Рейчел Линд привела в исполнение свой план. Ей не нужно было далеко ходить: огромный, беспорядочно выстроенный, окружённый садом дом Катбертов находился менее, чем в четверти мили вверх по дороге. Разумеется, длинная дорожка здорово отодвигала дом на задний план. Отец Мэтью Катберта, такой же стеснительный и молчаливый, как и сын, основал поместье таким образом, чтобы отгородиться от своих соотечественников, не удаляясь для этого в леса.
Усадьба Грин Гейблз, или попросту «Зеленые Крыши», была выстроена у самой дальней границы поместья, где она находится и поныне, едва заметная со стороны главной дороги. По сравнению с ней остальные дома в Эвонли – ну просто центр цивилизации… Миссис Линд вообще не назвала бы нормальной жизнью жизнь в таком месте. «Просто существование, – вот это что», – говорила она себе, шагая по взрытой глубокими бороздами, заросшей травой дорожке, вдоль которой росли кусты диких роз.
«Не мудрено, что Мэтью и Марилла – оба со странностями. Живут здесь в гордом одиночестве… Деревья? Ну что это за компания! Хотя оленям, пожалуй, и хватило бы, если б они тут были… По мне – лучше смотреть на людей! Разумеется, они вполне довольны; полагаю, это дело привычки! Как сказал один ирландец, тело ко всему привыкает, даже к петле»…
С этими мыслями миссис Рейчел Линд, дойдя до конца дорожки, вступила на задний двор усадьбы Грин Гейблз. Очень зелёным, чистым и аккуратным предстал пред ней этот двор, с одной стороны окружённый изогнутыми в виде полуарки ивами, а с другой – чопорными пирамидальными тополями. Ни соринки, ни пылинки, ни камушка не укрылось бы от взыскательного взора миссис Линд. Но их просто не было! И Рейчел Линд пришла к заключению, что Марилла Катберт подметает двор не реже, чем пол в доме. Можно было спокойно поднять и положить в рот кусочек съестного, без боязни вкусить в придачу комок грязи…
Миссис Линд громко постучала в кухонную дверь и вошла, как только её пригласили вовнутрь.
Кухня Грин Гейблз радовала глаз, – вернее, могла бы радовать, если б не удручающая сверхчистота, придававшая этой комнате вид нежилого помещения. Окна выходили на запад и восток; через одно из них, обращённое на запад, на задний двор, проникали потоки яркого света июньского солнца; а вот через живые «зелёные жалюзи» восточного окна, образованные хитрыми переплетениями густой виноградной лозы, время от времени мелькали то белый цвет вишен в саду, то стройные берёзы, чьи кроны шумели там, внизу в лощине, у ручья. Здесь-то и садилась обычно Марилла Катберт, если уж намеревалась отдохнуть основательно. Она слегка недоверчиво воспринимала солнечный свет, эдакий танцующий и, по её мнению, легкомысленный в мире, который заслуживал серьёзного отношения. У этого окна она сидела и теперь, рукодельничая; столик позади неё был сервирован для ужина.
