Я достала из сумочки фотографию Марты, уже ни на что не надеясь. Он взял, оба склонились, рассматривая.
– Видел! – вскричал он. – Подождите, когда это? В понедельник вечером! Точно! В понедельник вечером. Говорите, она из десятой? Там света никогда нет. Наши ребята пару раз промахивались, звонили туда, даже ногами стучали, и ни разу им не открыли. Я как раз выходил, а она стоит на крыльце. Я еще придержал дверь, пропустил. В белой шубке… воротник рукой зажала. Говорю: «Прошу, мадам!» – а она не ответила, прошла мимо. Даже не взглянула. Какая-то странная, как под кайфом, шубка расстегнутая, шарф по полу волочится…
– У нее была сумочка? – спросила я.
– Не помню, нет вроде. Я еще постоял, посмотрел ей вслед, думаю, куда, интересно, она направляется. А она остановилась перед лифтом, постояла… а там темно, я еще подумал – не видит кнопок, хотел помочь, спросить, кто нужен, но тут она отошла от лифта и стала подниматься по лестнице на второй этаж – идет, за перила цепляется, медленно… Она! Рыжая, с большими глазами, в светлой шубке, и лицо белое… как у японки! Я еще удивился, почему не на лифте. Правда, я тоже лифтом не пользуюсь – это корыто имеет подлючую привычку застревать между этажами. Пашка однажды просидел три часа, пока не нашли механика.
– А вы никого больше не видели? Никто не входил следом?
– Никто. Она была одна. А что?
– Она ушла из дома несколько дней назад. Она живет в другом месте, это ее старая квартира, и она почему-то пришла сюда.
– А где она сейчас?
– У себя, за ней приехал муж.
– Понятно! Загуляла дамочка, с кем не бывает.
– А больше вы никого здесь не видели? Может, в другой день.
– Ну, живут наверху какие-то персонажи, видел несколько раз. А здесь никого не видел, говорю же: думал, квартира пустая. А на пятом этаже крыша вообще проваленная. Не сегодня завтра поставят на капремонт или снесут к чертовой матери. Может, чайку? – предложил он любезно.
– Спасибо, я спешу! Может… – Я запнулась.
Он понял.
– Конечно, давайте телефончик, как только что вспомним – сразу отзвонимся! В лучших традициях детективного жанра.
Клоун в красном парике в знак восхищения находчивостью друга ткнул его кулаком в спину и закричал:
– Заходите! Гостям всегда рады!
Дверь захлопнулась. Я нерешительно подошла к десятой квартире, потянула за ручку двери. Дверь была заперта. Слева от меня зияла черная клетка лифта, снизу тянуло сквознячком; пахло тлением. Мне вдруг стало страшно…
Я слетела по лестнице, выскочила на улицу и перевела дух. Ну и домик!
Шла по улице – вечерело уже, во всю ширь неба полыхал оранжевый закат. А я пыталась слепить то, что знала о Марте. Повторяя в такт шагам, словно гвозди заколачивала…
Четверг, девятое декабря: во второй половине дня Марта ушла к себе, так у них должны были ночевать участники семинара по билингвизму. Взяла ключ и ушла.
Пятница, десятое: сюжет в вечерних новостях – ДТП на углу Пятницкой и проспекта Мира.
Суббота, одиннадцатое, вторая половина дня: Евгений был в квартире Марты – отпер дверь запасным ключом, квартира была пуста. Везде полный порядок, постель не тронута, вода отключена; холодильник отключен. То есть, похоже, Марты здесь не было вообще. Актер Валера, тот, что в синем парике, сказал, что у нее не было с собой сумочки. Где же тогда она держала ключ? И где теперь ее ключ? Я попыталась вспомнить, не было ли ключей на тумбочке в прихожей…
Воскресенье, двенадцатое: Леша Добродеев вытащил меня в гости с дальним прицелом познакомить с Евгением. Просьба Евгения о помощи.
Понедельник, тринадцатое: визит в травмопункт, информация о том, что женщину в белой норковой шубке действительно привезли около десяти вечера в пятницу, но она исчезла. Сестричка сказала: «Наверное, встала и ушла, так бывает». Интересно, много ли она видела таких, кто встал и ушел. Доктор Славик Кучинский сказал, что такого не бывает даже у них.
Вторник, четырнадцатое: поиски Нонны Гарань. Марта выпала из программы.
Среда, пятнадцатое: беседа с домработницей; визит к Марте, на всякий случай. По наитию. Дверь отперта, Марта дома. Невменяема.
Четверг, шестнадцатое: встреча со свидетелем из девятой квартиры – актером Валерой. Он опознал Марту на фотографии и сообщил, что видел, как она вернулась домой вечером в понедельник, то есть тринадцатого декабря. Она была одна, в странном состоянии.
А спустя еще день, в среду, я обнаружила ее сидящей в кресле в гостиной. Получается, с вечера понедельника Марта сидела в своей квартире, одна, в темноте… Я поежилась – мистика какая-то! Если она вернулась вечером, как говорит актер, то должна была включить свет. Она отперла дверь, вошла, сбросила на пол шубку и пошла в гостиную, где уселась в кресло. И проделала это в полнейшей темноте. Она не пыталась позвонить Евгению, не пыталась позвать на помощь… и если бы я не пришла, то кто знает, как долго она просидела бы… вот так. И дверь была не заперта.
А где она была с вечера четверга, когда отправилась к себе, если в субботу в квартире не было никаких следов ее присутствия, по словам Евгения? В пятницу был показан сюжет по телевизору, и мнения разделились: кто-то считал, что это Марта, кто-то не верил, что это она.
То есть получается, что Марта исчезла в четверг, мелькнула в пятницу, да и то под вопросом, и появилась в своей квартире только в понедельник вечером, то есть через четыре дня после исчезновения, если принять за точку отсчета вечер четверга.
И что бы все это значило? Где она была четверо суток?
Нужно поговорить с людьми со «Скорой», решила я, показать им фотографию и разрешить сомнения – Марта или не Марта.
И я отправилась в «Скорую». После пререканий и уговоров – а то уже задолбали эти «криминальные» репортеры – я получила секретную информацию – имена врача и сестрички, дежуривших в тот вечер. Доктор Панченко и Даша Брыль. Доктор был болен, свалился с температурой, а Даша в отгуле. Адрес? Короче, получила я и адрес. Это обошлось мне всего-навсего… да ладно, не суть! Главное, я его получила.
Девушка была дома – приятная, небольшого росточка, коротко остриженная. У ног ее вился пепельный сиамский кот, терся головой о подол и беззвучно мяукал, щуря янтарные глаза. Она сказала, что прекрасно помнит тот случай и женщину в белой шубке. Она была без сознания, и они повезли в травмопункт – надо бы в больницу, но побоялись не довезти. А там все-таки стационар.
– Что с ней было?
– Травма головы, шубка вся в крови, пульса не было… Я чуть не заплакала – молоденькая, хорошенькая.
Я протянула ей фотографию.
– Она! – обрадовалась девушка. – Где она? В больнице? Я хотела позвонить, спросить, как она, но руки не дошли – то одно, то другое.
