Вот и все.
Sic transit – короткая история любви Марты и Евгения.
Sic transit – короткая история блаженной Марты.
Прощай, Марта…
…А потом был Новый год… Я встречала его у Галки. Веник по традиции сбежал к мамочке. В итоге у нас получился девичник – была еще безмужняя Галкина соседка Аля, та самая вечная девушка, чьи разговоры вертелись в основном вокруг мужчин, которые теперь бескрылые, жадные до денег, избалованные и неромантичные. Мы с Галкой только переглядывались. Потом она ушла, и мы остались одни. Галка была печальна и неразговорчива. Она выглядела уставшей. Я думала, из-за сбежавшего Веника – оказалось, из-за фотографа Ивана Денисенко.
– Понимаешь, – сказала Галка, не глядя на меня – я не ожидала, что кто-то захочет меня. Я забыла, как нравиться мужикам, как флиртовать, как болтать всякие глупости, потому что в голове одна думка: как прокормить детишек? На Веньку надежда сама знаешь какая. А тут вдруг Иван! Как неожиданный праздник. Он водил меня на свою выставку, несколько раз мы были в ресторане, потом купили мне платье у Регины… Не сердись, Катюха, я не говорила тебе, мне было стыдно. Я боялась, что ты меня осудишь – многодетная мать, сомнительная внешность, не девочка… все такое.
– Глупая, я бы только порадовалась за тебя! – воскликнула я. – И что теперь?
– Ничего… – Галка пожала плечами. – Я сказала, что не могу. Что люблю мужа…
– Любишь? – не поверила я.
– Черт его знает! – ответила она искренне. – Привыкла, жалею… Знаешь, Катюха, иногда хочется взлететь, и такое чувство, что все еще впереди, что я все могу, что я сильная и молодая, что все будет хорошо! А потом снова плюхаешься в свое болото и понимаешь, что поезд давно ушел.
– Не ушел! Гони своего вечного пацана! Иван хороший человек, творческий…
– Ничего ты не понимаешь, Катюха, – перебивает Галка. – Куда я с такой обузой? Иван понятия не имеет, что такое дети, он сам как ребенок. Он такой же вечный пацан, как Веник. Сейчас мало осталось мужиков, сама знаешь.
Я похолодела, ожидая, что она заговорит о Ситникове. И не ошиблась.
– А помнишь тот Новый год, когда вы пришли вместе? – ностальгически спросила Галка. – Я сразу поняла, что он влюблен! На нем просто написано было, что он влюблен. Он так на тебя смотрел… у меня мурашки бежали по спине! Он так хотел тебе понравиться! Играл с детишками, острил, показывал фокусы, дурачился… а сам зыркал на тебя! Если бы ты знала, Катюха, какая я была счастливая! Ты встретила наконец стоящего мужика, а не хлыща какого-нибудь. – Она вздыхает.
«Перестань!» – хочется закричать мне. Мне хочется плакать. Я все помню. Я ничего не забыла.
Галка поняла.
– А чего это мы сидим без дела? – засуетилась она. – Катюха, наливай! За Новый год! За счастье! За нас!
А потом мы ходили на площадь смотреть на елку…
…И побежало время вперед, разделив реальность на «до Марты» и «после Марты». Говорят, прошлое хоронит своих мертвецов, а живые, вытерев слезы, идут дальше.
Мы не собираемся больше у Паши. Что-то ушло, какое-то связующее звено. Да и кому собираться? Евгений и Юнона вместе, и, если честно, видеть мне их не хочется. Да и Паше с Ниной… вряд ли. Я иногда звоню Нине, мы встречаемся, болтаем «за жизнь», старательно обходя события прошлого декабря. Иногда к нам присоединяется Галка. Нам хорошо вместе.
В последнюю нашу встречу Нина сказала, что поссорилась с теткой. Была она сама не своя и едва сдерживала слезы.
– Тетя Ника – мамина старшая сестра, – сказала Нина. – Мама ее всю жизнь боялась. И я ее боюсь. Она бессовестная и злая. Ну да ты с ней знакома… Если бы ты знала, Катюша, как я ее боюсь! – сказала Нина. – Она позвонила позавчера и сказала, что нужно встретиться. У меня сердце сжалось – что еще? Она соврала, что снова приходила та женщина по розыску и спрашивала меня. И таким загробным тоном: мол, ищут меня, но она кремень, могила, никогда меня не выдаст. Представляешь? Она тянула из меня деньги, а я не смела отказать. Она была как… как камень на шее! И вечные попреки, вечные намеки, что Паша может узнать обо мне… А потом, все-таки не чужая. А теперь она просто врет! Пугает. И я ей сказала, что не смогу прийти. И денег больше не дам. Как в омут кинулась. И повесила трубку.
Нина все-таки заплакала. Я протянула ей салфетку, и она засмеялась сквозь слезы.
Леша Добродеев как-то поник после смерти Марты и исчез надолго.
Лолу я ни разу с тех пор не видела.
Юрий, друг любезный, звонил пару раз, говорил ни о чем, а потом и вовсе исчез с горизонта. Возможно, мне показалось, но жизнь после Марты как-то потускнела. Галка окончательно отшила Ивана, потому что их отношения – дорога в никуда. Я думаю, она поспешила – встречи с Иваном помогали ей смотреть сквозь пальцы на выкрутасы папы Веника.
Я вспоминала Ситникова, но все реже. Говорят, время лучший врач. Тем более Галка, озабоченная своими проблемами, почти не говорила о нем. Я вздрагивала, завидев в толпе похожую фигуру, прекрасно зная, что Ситников шататься по городу не любит. Он из тех, кто даже за хлебом через дорогу отправляется на машине. Да и реже стал он мерещиться мне, раньше я видела его на каждом углу…
Так прошел год. И снова выпал снег, наступила зима, и все мы стали на год старше…
Глава 27
Лола
Лола лежала на диване, пила виски и смотрела «Любовника леди Чаттерлей» на английском. Фильм двуязычный, и Лола смотрит то на английском, то на французском. Когда герои стали бегать нагишом под дождем, Лола заплакала. Сцена была изумительно красива – зеленая поляна, цыганский дождь, сверкающие на солнце капли, и… они бегают, разбросав руки, и хохочут! Радость жизни зашкаливает, и Лола начинает плакать. Пьет виски, шмыгает носом и плачет. Пару дней назад она вернулась из Австрии, куда возила очередную группу идиотов… никого еще не видела, настроение хуже некуда, так как смысла ни в чем нет. И не будет она никогда бегать вот так под дождем… по мокрой траве… счастливая и влюбленная. И не бегала, даже когда была молодая. Не с кем было. Всю жизнь вокруг сплошная посредственность, какой там дождь! Нажраться, потрахаться, потрепаться. Убожество. Ну как тут жить дальше? Леди Чаттерлей бегала под дождем, и в какой-то миг свершилось волшебство – и под дождем бегала, взвизгивая от холодных струй, уже не леди Чаттерлей, а она, Лола. Не сорокатрехлетняя, с обвисшей скучной грудью, а… а… полная радости жизни, молодая и жадная. Она бежит по мокрой траве, мокрые стебли хлещут ее колени, мужчина смотрит восхищенно и…
Звонок! Черт бы тебя подрал! Скотина! Не брать. Телефон продолжает звонить. Лола тупо смотрит на захлебывающийся аппаратик. Не догадалась выключить! Протянула руку…
Иван! Вот неожиданность.
– Привет, – сказал Иван.
Лола промолчала, наливаясь темными соками.
– Э-э-э… – промычал Иван.
