Я постояла перед зеркалом, подняла волосы, заколола янтарной заколкой. Звонок мобильного телефона заставил меня вздрогнуть, и мысль обожгла: а вдруг?
Это была Галка.
– Катюха, ты как? – закричала она. – Готова? Заскочи в гастроном, возьмешь майонез, не хватило на салат. Голова кругом! Давай, ждем!
Я упаковала подарки детишкам, достала из холодильника майонез, сунула в сумочку духи для Галки. Звякнул телефон – оператор сообщил, что такси у дома.
Открыла мне Ритка, Галкина младшенькая, и сразу взяла быка за рога:
– Тетя Катя, а что ты мне подаришь?
– А что ты хочешь?
– Детский компьютер!
В мое время девочки хотели куклу. Детский компьютер – громоздкое разноцветное сооружение с клавиатурой, умеющее разговаривать, купленное по наводке Галки.
– Очень хочешь? – уточняю я.
– Очень, очень, очень! – заверещала Ритка.
– Тогда мы с Дедом Морозом…
– Дедов Морозов не бывает! Нам в школе говорили!
– Как это – не бывает? А подарки кто приносит?
– Мама и ты!
– Катюха! Привет! – В прихожую выскочила Галка, румяная, разгоряченная, с кухонным полотенцем через плечо. – Как это не бывает? – с ходу включилась в дискуссию. – Еще как бывают! Вот мы пойдем на площадь елку смотреть и Деда Мороза, а ты сиди дома, раз не бывают!
– Ладно, бывают, – согласилась хитрая Ритка.
– Катюха, раздевайся, давай шубу! – Галка вдруг ахает: – Какое платье! Шикарное! Просто шикарное! А ты не хотела! Скажи мне спасибо!
– А где Веник? – спрашиваю я.
– Папа удрал к бабушке! – кричит Ритка. – Она и нас приглашала, но мы не захотели. Ну его на фиг!
Галка отвешивает ей подзатыльник. Пожимает плечами и шепчет мне, косясь на Ритку:
– И правда, черт с ним! Нам и без него супер-пупер.
Я определяю подарки под елку. И вся троица – старшенькие, Славик и Лисочка, и Ритка тут же усаживаются на диван, не сводя взглядов с ярких упаковок.
– Мама, можно… ну мама! – ноет Ритка.
– Только попробуйте! – говорит Галка.
– А когда?
– Когда я скажу! Скажите спасибо, что не утром! До утра эта команда не доживет, – говорит она мне.
В начале двенадцатого мы усаживаемся за стол.
– Катюха, открывай шампанское! – командует Галка. – Будем провожать!
Открыть шампанское я не успеваю, в дверь звонят.
– Это Аля! – хихикнула Галка. – Со своим кавалером. Посмотрим на это чудо.
Она бежит в прихожую. Я слышу ее душераздирающий вопль и вскакиваю. Грабители!
И застываю на пороге прихожей, опираясь плечом о косяк. Мне кажется, я сейчас упаду – коленки мои подламываются, жаркой волной окатывает с затылка до пяток, губы пересыхают. Ситников, отряхивая снег с дубленки, пристраивает ее на вешалку. Галка повисает у него на шее. Он смотрит на меня поверх Галкиной головы в светлых кудряшках. Мы смотрим друг на дружку…
– Вот, шел мимо, – говорит он хрипло и откашливается. – Дай, думаю, зайду, поздравлю с праздником. Не прогоните?
Галка испускает новый восторженный вопль. На шум выбегают детишки, в прихожей определяется куча мала. Ритка тоже визжит и тут же запускает ручонки в изрядных размеров торбу, принесенную Ситниковым. Славик и Лисочка не отстают от Ритки. А Галка висит на ситниковской шее и не обращает ни малейшего внимания на вызывающее поведение молодняка.
…Ситников открывает шампанское.
– За старый год! – кричит Галка.
Она сияет. Короткие прядки волос, крутые кудряшки, намертво схваченные лаком, стоят дыбом; скулы рдеют розами; она суетится и совершает массу ненужных действий – поправляет скатерть, переставляет тарелки, раздает материнские тычки шалящим детишкам. Она счастлива. Я поминутно взглядываю на Ситникова. Мы сталкиваемся взглядами, и я поспешно отвожу глаза. Он тем не менее ухитряется подмигнуть мне. Но я вижу, что он смущен не меньше моего. А где супруга, хочется мне спросить. А чего это вы не в Риме, рвется у меня с языка. И с чего это тебя вдруг прибило к нашим берегам? И надолго ли? И что же такое у вас случилось, ребята? Любовная ссора, от которой с новой силой вспыхивает желание, особенно если один из вас на время сбежит к старой подруге? И… что дальше?
«Молчи за ради бога, горе мое», – шепчет Каспар. Не все нужно… гм… выражать вербально. В смысле, заткнись. Скажи спасибо и надейся. Поняла?
И я молчу, только вздыхаю. Ситников тоже молчит. Галка сияет и болтает за троих.
Я украдкой рассматриваю его руки, лицо, светлый ежик волос, красные с мороза уши… сглатываю непроизвольно, чувствуя ком в горле. И его голос – глуховатый, негромкий, от которого я отвыкла. И картинки: безмятежный сияющий день, безмятежный сияющий океан, радостный сияющий Ситников с цветочной желто-коричневой гирляндой на шее и пестром саронге; вот он бежит по раскаленному песку пляжа, высоко подбрасывая ноги; а вот мы оба в полумраке бунгало; шум прибоя, запах зеленых лимонов и большой черный жук на белой стене…
Вы не замечали, что люди делятся на тех, кто вспоминает только хорошее, и тех, кто помнит исключительно плохое? Я помню хорошее. Погружаюсь, перебираю, как яркие бусины, дни, минуты, слова и взгляды…
Полночь. Дребезжа, бьют часы на ратуше.
– За нас! За счастье! За Новый год! – вскакивает Галка.
Мы поднимаем бокалы. Детишки потрошат коробки с подарками. Уже можно. За столом – нас трое. Галка счастлива. Она сметает Ситникову в тарелку все подряд и выразительно смотрит на меня. Учись!
– Кстати, тебе привет, – обращается ко мне Ситников, прожевав очередной кусок. – Ох, и вкуснятина! Давненько не пробовал таких… разносолов. Отвык!
Интересно, как это понимать? Не кормят его дома, что ли? Польщенная Галка улыбается до ушей и, вздернув бровь, снова выразительно смотрит на меня. Что и требовалось доказать: их надо кормить! Правило номер один в ее личной камасутре. Кормить! А потом все остальное.
– О чем это… да! – продолжает Ситников. – Говорю, подвозил я сегодня твою подружку до площади. Представляете, девушки, бросилась под колеса, я едва успел затормозить, а она кричит: «Очень спешу, пожалуйста, до площади!» А потом вдруг говорит: «А я вас знаю! Видела с Катюшей! Поздравьте ее с Новым годом, желаю счастья вам обоим!» Ну, я и решился…
– Как ее зовут? – спрашиваю я внезапно осипшим голосом и смотрю на Галку.
– Ее зовут Мария. Или Марта… как-то так. Такая небольшая из себя, рыженькая, в белой шубке.
Галка отвечает мне потрясенным взглядом, открывает рот… и молчит. Она похожа на большую удивленную рыбу… эту, как ее? Камбалу! С круглыми глазами. Я сдерживаю нервный смешок. Ситников смотрит на меня, и в его глазах… не знаю! Там так много всего – радость, призыв, любовь… Любовь? Я вспыхиваю.
