— Леди Эштон говорила с вами, сэр?
— До этого не дошло, — устало ответил Николас, начинало действовать успокоительное, которое дал ему доктор. — Я все еще помолвлен.
— О, в следующий раз…
— Да.
— Но до свадьбы не так уж много времени, — неуверенно добавил Харрис. — А доктор велит оставаться в постели недели три.
— Вздор. Я встану через три дня, не позже.
— Как вам угодно, сэр.
— Да, мне так угодно.
— Очень хорошо, сэр.
Николасу еще никогда не доводилось страдать от жестоких побоев, и он и не предполагал, что на следующий день ему станет хуже. Он ругал капитана Хоука и желал, чтобы того повесили.
Лишь через неделю он смог ходить не морщась от боли. Спустя еще неделю он чувствовал себя вполне сносно, хотя шрамы на лице заживали медленно.
В таком виде он не мог показаться Регине, но времени терять было нельзя, свадьба должна состояться через несколько дней. Он должен с ней встретиться.
Явившись в особняк Мэлори, он узнал, что Регина уехала за свадебными покупками. Сообщение вызвало у него панику. Николас ждал целый час, и едва она показалась в дверях, схватил ее за руку и весьма неучтиво увел прочь от кузин.
Они молча шли через сад к скверу. Николас был мрачен и шагал так быстро, что Регина едва поспевала за ним. Ее нежный голос заставил его остановиться.
— Ты уже поправился?
Осенний ветерок взметнул опавшие листья, растрепал перья на ее шляпе. Щеки девушки порозовели, в глазах вспыхивали голубые искорки. Она была дьявольски очаровательна, полна жизни и огня, более красивой женщины он никогда не встречал.
— Поправился? — спросил Николас, удивляясь, как она могла узнать о нападении, если все это время он избегал ее, надеясь скрыть от нее случившееся.
— Дерек рассказал о твоей болезни, — пояснила она. — Мне так жаль!
Проклятие! Она же ему еще и сочувствует, интересно, что наговорил ей Дерек? Лучше бы она злилась.
— В общем, я заехал в свою любимую таверну, а там два разбойника избили меня и украли кошелек. Но в подобных заведениях есть и своя прелесть.
Она вежливо улыбнулась:
— Тони говорит, что ты воспользуешься своей болезнью, чтобы отложить свадьбу. А я сказала ему, что на тебя это не похоже.
— Ты настолько хорошо меня знаешь, любовь моя? — насмешливо спросил Николас.
— Да. Тебя можно обвинить в чем угодно, только не в трусости.
— Ты утверждаешь…
— О, чепуха, — перебила она. — Я все равно не поверю, что ты трус, поэтому не старайся меня убедить.
Николас стиснул зубы, а она весело улыбалась, глядя на него. Ее красота опять вывела его из равновесия.
— Полагаю, мне следует спросить, как ты поживала все это время?
— Да, следует, хотя мы оба знаем, что тебя это нисколько не интересует. Надеюсь, ты не удивишься, если я скажу, что была ужасно занята в твое отсутствие? Полагаю, ты не обидишься, если узнаешь, кто сопровождал меня на балы и приемы, куда меня уговаривали ехать мои кузины?
— Джордж Фоулер?
— Джордж, Безил, Уильям…
— Осторожно, или я решу, что ты в отместку пытаешься заставить меня ревновать.
— В отместку? Не суди по себе, Николас. Это же просто смешно. Если ты находишь привлекательными других женщин…
— Хватит, Регина! — взорвался Николас, теряя терпение. — Зачем ты обращаешь свое недовольство в светскую болтовню? Лучше накричи на меня!
— Не искушай.
— Ага! — торжествующе воскликнул он. — А я думал, у тебя не хватит духу.
— Ах, Николас, — засмеялась Реджи, — ты добиваешься, чтобы я назвала тебя презренным негодяем и поклялась не выходить за тебя замуж?
Николас гневно уставился на нее:
— Вы смеетесь надо мной, мадемуазель?
— Что заставляет вас так думать?
Она спросила это с таким невинным видом, что он схватил ее за плечи, намереваясь хорошенько встряхнуть. Но она только удивленно взглянула на него своими восхитительными синими глазами и уперлась руками ему в грудь. Николас вспыхнул и отступил на шаг, дрожа всем телом.
— У нас мало времени, поэтому я вынужден говорить откровенно, Регина, — холодно сказал он. — Я уже неоднократно просил тебя закончить этот фарс с обручением и прошу снова. Я не хочу жениться на тебе.
Она потупила взгляд, глядя на его до блеска начищенные сапоги:
— Ты… больше не хочешь меня? Даже как любовницу?
Его золотистые глаза вспыхнули.
— О, ты была бы очаровательной любовницей.
— Но тебя это не интересует?
— Нет.
Реджи отвернулась. Она выглядела такой маленькой и беззащитной, что Николас едва удержался, чтобы не обнять ее. Ему хотелось взять назад жестокие слова, убедить ее, что все сказанное было ложью. Но для нее же лучше, если она поскорее его забудет. Он не позволит этой прелестной девушке выйти замуж за незаконнорожденного.
— Я хотела сделать тебя счастливым, Николас, — долетели до него тихие слова.
— Ни одна женщина этого не сможет, любовь моя.
— Тогда мне жаль. Правда. Николас замер:
— Ты расторгнешь помолвку?
— Нет.
— Нет? Что, черт подери, это значит?
— Это сложно объяснить…
— Нет, ты все же объясни! Она обернулась к нему:
— Вы не имеете права кричать на меня, сэр.
— Снова официальный тон, да? — взорвался он.
— Теперь да, — коротко ответила она. — На следующей неделе вы можете уехать из Лондона. Не беспокойтесь, у меня хватит мужества пройти через унижение.
— Я дал слово!
— Ах да, слово джентльмена. Человека, который считает себя джентльменом только когда ему это выгодно.
— Это слово чести.
— Тогда вы обязаны сдержать его, лорд Монтьет. Она отвернулась и пошла к дому, но он догнал ее и грубо схватил за руку.
— Не делай этого, Регина, — мрачно предупредил он. — Ты пожалеешь.
— Уже жалею, — прошептала она.
— Тогда почему?.. — в отчаянии спросил он.
— Я… я должна.
Он выпустил ее руку и отступил. Лицо его исказилось от гнева.
— Черт бы тебя побрал! Хочешь продолжать этот фарс? Хорошо, ты получишь то, чего добиваешься. Но клянусь, мужем тебе я не буду. Желаю счастья.
— Николас, ты не можешь так поступить! — В ее глазах были слезы.
— Я дал слово, мадам. В последний раз предупреждаю; не ходите в церковь.
