Слева находилась библиотека, куда служанка и ввела Реджи. Внушительных размеров помещение с громадным окном, вдоль трех стен — шкафы с книгами, а над ними висят старинные портреты.
По обеим сторонам камина стояли два дивана, а у окна расставлены изящные стулья, кресла, столы и даже позолоченная подставка для книг. На полу лежал ковер с узором коричневого, голубого и золотистого оттенков. Письменный стол в дальнем конце отгорожен ширмой, превращавшей этот уголок в маленький кабинет.
— Подождите здесь, мэм, — сказала Халли. — Графиня… ах. Боже мой, она ведь теперь графиня .Доуэйджер, как и бабушка молодого хозяина. Но леди Мириам с радостью примет вас, — не совсем уверенно добавила служанка. — Вам что-нибудь угодно? Могу принести бренди, красное вино, его очень любит графиня.
— Нет, нет, благодарю тебя, — улыбнулась Реджи.
— Как желаете, мэм. Позвольте мне первой сказать, что я рада вашему приезду. Надеюсь, вам здесь понравится.
— Я тоже надеюсь, Халли, — вздохнула Реджи.
Глава 21
Реджи зажмурилась от яркого утреннего солнца, заглянувшего в ее спальню. Из окон, выходивших на юг, можно было видеть оранжерею, крыло для прислуги, а дальше скрытые деревьями конюшни и каретный сарай.
Господская спальня, где устроили Реджи, находилась в центральной части дома, с правой стороны. Комната была выдержана в мрачноватых тонах, за исключением голубых обоев. На окнах висели темно-красные бархатные портьеры, украшенные золотистой бахромой и кистями. Наверное, днем, когда в окна хлынет солнечный свет, она будет выглядеть повеселее.
Окна с другой стороны выходили в огромный парк. Отсюда открывался потрясающий вид: лужайки, окаймленные зарослями деревьев, слева, вдалеке, — лес с багряной и золотистой листвой, справа — небольшое озерцо, вспыхивающее на солнце голубыми искрами, по берегам которого стелился ковер из поздних цветов. В этот ранний час все дышало таким спокойствием, что Реджи почти забыла тревоги вчерашнего дня. Но не совсем.
Она позвонила, надеясь, что на сей раз не придет миссис Оутс, экономка, которая, по словам Халли, была драконом. Она и впрямь оказалась грубой, чопорной, надоедливой особой. Вчера она даже настаивала, чтобы Реджи заняла комнату для гостей, маленькую и неудобную. Пришлось указать этой даме ее место. Поскольку в комнатах хозяйки дома жила Мириам Эден, которая не могла освободить их среди ночи, Реджи сказала, что займет комнаты молодого хозяина.
Подобная смелость ужаснула экономку. Обе спальни разделяла лишь маленькая гостиная, куда выходили двери обеих комнат. Вторую спальню занимала леди Мириам.
Реджи спокойно напомнила миссис Оутс, что Мириам Эден только управляет Сильверли после смерти мужа, но Сильверли принадлежит Николасу, а Реджи — его жена.
Миссис Оутс предупредила ее, чтобы она вела себя, потише, дескать, леди нездорова, рано легла и поэтому не смогла встретить Реджи.
Честно говоря, Реджи даже обрадовалась. Она смертельно устала, чувствовала себя неловко из-за отсутствия супруга, с которым она обвенчалась всего несколько часов назад, и ей вовсе не хотелось встречаться с леди Мириам.
Она устроилась в комнате Николаса и, осмотревшись, поняла, что здесь совершенно нет личных вещей хозяина. От этого ей стало еще грустнее.
Темнокожая служанка, явившаяся на звонок Реджи, оказалась в отличие от Халли довольно молчаливой. Она едва проронила несколько слов, помогая новой хозяйке одеваться и причесываться. Затем проводила ее в столовую.
Комнату, расположенную на южной стороне дома, заливало утреннее солнце. Завтрак накрыт на одного. Пренебрежение? В комоде розового дерева хранился фарфоровый сервиз с золотой каймой, расписанный розовыми и белыми яблоневыми цветами. В простенке между двумя окнами стоял изящный буфет из полированного дуба и черного дерева.
Вошла Халли, неся огромный накрытый поднос. Она поставила его на буфет и улыбнулась Реджи:
— С добрым утром, мэм. Надеюсь, вам хорошо спалось?
— Благодарю, Халли. Графиня не спустится к завтраку?
— Нет, по утрам она ездит верхом и не завтракает так рано, мэм.
— Тогда я подожду. Может, ты покажешь мне дом?
— А что делать с завтраком? — удивленно спросила Халли, подняв крышку, под которой оказались колбасы, яйца, копченая сельдь, ветчина, желе, булочки, рулеты и пирожные.
— Боже мой! — ахнула Реджи. — Неужели я должна все это съесть?
Халли лукаво засмеялась:
— Вчера кухарка смогла подать вам только холодные блюда, и сегодня она хочет удивить вас своим искусством.
— Ну хорошо, тогда я возьму с собой это… и вот это, — сказала Реджи, беря рулет, сосиску и пирожное. — Теперь можно идти?
— Но миссис Оутс…
— Да, конечно, это ее обязанность, — перебила служанку Реджи. — Но я хочу только посмотреть, насколько велик Сильверли, и мне нужна приятная компания.
Халли снова засмеялась:
— У нас не любят миссис Оутс, хотя она, по ее словам, тут всем заправляет. Пойдемте, миледи, но если миссис Оутс…
— Не беспокойся. Я что-нибудь придумаю, и она не будет тебя ругать.
Дом и правда оказался огромным. Недалеко от парадного входа находилась бильярдная с тремя столами. Комнат было так много, что Реджи не смогла их запомнить. Все обставлены со вкусом, мебель эпохи королевы Анны в стиле чиппендейл, высокие сводчатые потолки с лепными украшениями, огромные люстры.
Музыкальная комната в зеленых и белых тонах, справа от гостиной — прихожая с цветными окнами, сквозь которые на белый мраморный пол лился радужный свет, у стен прихожей — скамьи с плюшевыми сиденьями. Реджи замерла, не в силах отвести глаз от такой красоты.
В глубине дома, за огромной, чопорной столовой, находилась оранжерея. У полукруглых стен были расставлены стулья, диваны и мраморные статуи. В центре журчал фонтан, к которому вели широкие каменные ступени, обрамленные горшками с тепличными растениями. Всюду пестрели осенние цветы и деревья. Реджи пожалела, что не видела оранжерею летом. Как здесь, должно быть, красиво, когда все цветет и зеленеет!
Верхние этажи занимали господские покои — справа налево располагались комната хозяина, гостиная, комната хозяйки, детская, комнаты няни и горничной.
Осмотр продолжался не более часа, и Халли вернулась прежде, чем кто-нибудь заметил ее отсутствие.
Вскоре графиня в темно-фиолетовой амазонке вошла в библиотеку, где ее ждала Реджи, и, сделав вид, что не замечает гостью, сняла шляпу и перчатки.
Вот, значит, как? Теперь ясно, откуда у Николаса его грубость.
Реджи изучала леди Мириам, пока та упорно не замечала ее. Для женщины, которой вот-вот стукнет пятьдесят, она неплохо сохранилась. Моложавая, стройная, держится прямо, светлые волосы поблекли, но в них еще не видно серебристых нитей, глаза — серые, мрачные и холодные. Улыбаются ли они когда-нибудь? Вряд ли.
