– Чего? – Барс тряхнул головой. – Какого, простите, черта, товарищ ученый?! Это правда?
– Отчасти, – Королев присел на корточки. – Я бы очень попросил тебя убрать топор. Видишь ли, несколько дней назад, еще до всего этого, ко мне обратился один очень уважаемый мной человек с «Технологического института». Профессор Готлиб, помнишь такого?
– Откуда мне помнить? – буркнул Барс. – У них на «Техноложке» каждый второй… профессор. Давай дальше, к делу.
– Дальше, – кивнул Королев. – Дальше профессор Готлиб попросил меня спрятать и вывести куда-нибудь подальше своего племянника – этого самого молодого человека, которого ты только что приложил затылком об пол.
– Меня зовут Эдуард Вассерман, – жалобно подал голос рыжий. – Можно просто Эдик. Мне сказали, что вы поможете мне спрятаться. Дома меня убьют!
На молодого человека, как назвал его Королев, Вассерман походил мало. Пожалуй, он был постарше самого Барса – лет сорок с небольшим. Рыжие волосы уже начинали седеть, а изрядный живот и пухлые щеки, покрытые неровной щетиной, явно указывали на то, что с физическими нагрузками товарищ Вассерман не дружил. И даже камуфляж и дорогие «берцы» совершенно не придавали этому невысокому испуганному человечку облик бойца. Пожалуй, он был бы последним, кого сам Барс отправил бы на перехват группы заговорщиков.
– И за что же тебя убьют? – поинтересовался Барс, чуть отодвигая томагавк от горла Эдика. – Чего ты такого натворил на «Техноложке»?
– Ой, да зачем же вы все спрашиваете? – недовольно отозвался Вассерман. – Одно и то же, каждый! Человек слаб, кто с этим поспорит? И я оказался слаб. Всего один неучтенный ящик патронов! Мелочь, скажу я вам – мне ли не знать, сколько на самом деле…
– Достаточно, – Барс резко оборвал словоохотливого Эдика и повернул голову к Королеву. – Это правда?
– Профессор Готлиб сказал то же самое, – Королев пожал плечами. – Похоже, наш друг проворовался, и проворовался по-крупному. Во всяком случае, он точно ничего не знает… ты понимаешь, о чем.
– Не будь мы знакомы двадцать лет, я бы подумал, что это ты выдал всех, – проворчал Барс. – Почему ты не предупредил меня?
– По одной простой причине, – Королев улыбнулся. – Ты бы послал меня куда подальше, и это могло стоить товарищу Вассерману жизни.
– Не вижу в этом ничего страшного, – огрызнулся Барс, поворачиваясь обратно к Эдику. – И где же твои патроны?
– Большую часть мне пришлось бросить, – ответил тот. – Половину оставшихся я оставил тем, кто помог мне бежать со станции. Их жадность не знает предела, скажу я вам! Остальное – в рюкзаке, прямо здесь. Я отдам все, только помогите! Мне надо убраться подальше, куда-нибудь на другую ветку. Там меня не будут искать!
Барс задумчиво смотрел на собственную руку, сжимавшую оружие. Одно короткое движение – и всё. Они пойдут дальше, а Эдик останется здесь и уже никогда и никому не сможет рассказать, что видел. Наверное, это было бы самым простым и правильным решением. Так?
– Ты идешь с нами, – произнес Барс после недолгого молчания. – Слушай внимательно, не перебивай, не задавай вопросов. Мы не пойдем на другую ветку. В отличие от тебя нас достанут везде. Кроме поверхности. Я знаю, что план выглядит не очень, но других вариантов не предлагаю. Мы двинемся на север, в Финляндию. Если ты будешь спорить со мной – я тебя убью. Если ты попробуешь сбежать – я тебя убью. Если ты хотя бы косо посмотришь на меня или кого-нибудь из моих людей… ты меня понял.
– Понял, – закивал Эдик. – Понял, что вы сумасшедшие…
* * *
Лопата легко вынимала землю – спасибо покойному Митричу, не только содержавшему инструмент в порядке, но и зачем-то забросившему его в машину. Вот и пригодилась… Аккуратная яма, два метра в длину, один – в ширину. В Питере никого в земле не хоронили – для этого бы пришлось слишком долго задержаться на зараженной поверхности. Иногда трупы просто вытаскивали на полсотни метров за гермозатвор, и к утру от них не оставалось даже костей. Тем, чьи родные и близкие могли позволить себе заплатить мортусам, везло чуть больше. Молчаливые служители смерти в брезентовых плащах и неизменных белых масках аккуратно упаковывали покойников в пленку и потом сжигали в специально отведенных для этого местах. Но здесь мортусов, понятное дело, не было, и Барс не жалел ни сил, ни времени, глубоко врезаясь в грунт, чтобы до Эдика не добрались местные падальщики. Скорее всего – те же зверюги. Вряд ли они брезговали мертвечиной, так что копать надо было на совесть. Остальные молча сгрудились вокруг, и только Костя остался у «буханки» проверить мотор.
– Тебя подменить? – поинтересовался Королев. – Уже час машешь, как заведенный.
Барс отрицательно покачал головой и снова вогнал штык лопаты по самую рукоять в землю. Нет. Это его работа. Расула сожрали проклятые твари, Марину и Митрича разорвало на части гранатой, но Эдик получит достойную могилу. То немногое, что Барс еще может ему дать. Несколько метров холодной земли под Выборгом, и ничего больше. Ни новой жизни в чистых, нетронутых Катастрофой местах, ни любимого коньяка, ни даже пары слов. Слова закончились.
Когда Эдика, завернутого в кусок брезента, опускали в яму, Барс чувствовал себя обязанным сказать хоть что-то, но не мог. Некому уже было говорить. Некому было ответить на последний вопрос, который так и остался без ответа.
А кто вообще победил?
Мы или они?
Выходит, боевая ничья?..
Ответ пришел уже позже, когда Костя завел машину и тронулся, выруливая обратно на трассу. Простой и понятный, настолько же очевидный, насколько и глупый. Сумасшествие? Пусть так. Но иначе было нельзя. Барс резко вскочил и хлопнул Костю по плечу.
– Разворачивай.
– Что? – недоуменно ответил тот, с перепугу вдавив тормоз так, что Барс чуть не перелетел на переднее сиденье. – Куда? Зачем?
– Разворачивай, – повторил Барс, сжав зубы. – Едем обратно.
* * *
Алексу было страшно. Он успел разучиться бояться пуль, взрывов гранат и чужой злобы. Пуля нашла его, но не убила, гранаты пока что разрывались достаточно далеко, а чужой злобе Алекс мог противопоставить свою собственную. Но то, что поселилось в глазах Барса, было другим. Неправильным, нечеловеческим. Когда командир невзначай скользнул по Алексу взглядом, тому захотелось вжаться в жесткое сиденье «буханки», а лучше и вовсе исчезнуть. Что-то похожее Алекс чувствовал, когда убегал из Замка с девочкой. Замок. Гнетущая тяжесть, которую он почти физически ощущал на своих плечах. Ледяное дыхание камня. Ночь, тишина, тускло мерцающие огоньки керосинок. Молчаливая и недобрая громадина сторожевой башни. Тьма, холод и смерть. Именно смерть сейчас появилась здесь, в «буханке», зачем-то катившей по дороге обратно к Выборгу. И именно смерть сейчас смотрела на Алекса из опустевших и бесстрастных глаз командира.
Остальные тоже это чувствовали. Костя не оглядывался, намертво приковав взгляд к дороге, девочка забилась в угол салона, пытаясь спрятаться под сиденье, и даже обычно невозмутимый и благодушный Королев заметно нервничал, опустив глаза в пол и лишь иногда отваживаясь посмотреть на Барса. Командир сидел без движения и лишь слегка покачивался, когда «буханка» подпрыгивала на ухабах. Но внутри у него явно что-то происходило. Впрочем, Алекс ни за что бы не отважился поинтересоваться – что именно, и весь оставшийся путь до Выборга они преодолели в гробовом молчании.
