Увы, проверить мне ну никак, обе улыбаются счастливо и во весь рот, как только переступаю порог, а помочь предлагают хором так щебечуще, что понятно, никакая секретность не удержит таких, чтобы не узнали самое главное: женат – не женат и какое у него жалованье.
– Помочь можете, – пообещал я. – Как только вот с делами… А их море… Можете доложить, мое величество изволило соизволить прибыть.
Обе радостно заулыбались до самых гланд, словно я сморозил что-то ужасно смешное и гламурное.
– Кому доложить? – спросила одна подобострастно.
– Юрию Лощицу, – сказал я. – В двести восьмую.
Вторая быстро пискнула, пока первая не перебила:
– Он на повышении!
– Ого, уже генерал?
– Нет, этажом выше. В триста восьмой.
– О, – сказал я, – это даже круче. Лифт работает?
Обе снова щебечуще захихикали, как же, острит не кто-нибудь, а тот, с кем сам Лощиц общается уважительно, все видели.
Я поощряюще улыбнулся, дескать, с каждым разом я все доступнее для народа ресепшионисток, хотя жалованье все выше, и прошел мимо, гордый и с прямыми плечами, дуры набитые, но хорошенькие и послушные, а что нам еще на самом деле от женщин надо?
Триста восьмая никак не среагировала, что заметила меня и внимательно рассматривает, как Ломброзо и доктор Менгеле, что сравнивают, арийский ли у меня череп и почему так приподняты скулы, но за два шага моментально отстрелилась в сторону, как крышка шахты межконтинентальной с ядерным зарядом.
Я вошел в эту полувоенную обстановку, где все в гражданском, но на стенах широкие экраны с картами мира, где что-то да мельтешит и взрывается, а сидящие за столами выглядят как вчерашние десантники, уволенные за драки с начальством.
От группы беседующих в углу мужчин отделился один, высокий и крепкий, фигуре позавидует Джеймс Бонд, как и его элегантнейшему костюму, но взгляд уже не простого десантника, а того, кто вырос из их рядов до бригадного генерала, не меньше, а теперь сам посылает на операции.
– Привет, Евгений, – сказал он и протянул руку, я ответил крепким мужским, что впечатлило его снова. – Вообще-то дело не по нашей линии, но сверху решили, что раз уж у нас с тобой получилось в прошлый раз так блестяще, то лучше, если и сейчас.
Я поинтересовался:
– Далеко лететь не придется?
Он презрительно поморщился.
– Даже ехать. Можно вообще пешком, если ты любитель долгих прогулок.
– Нет, – сообщил я, – не любитель.
– Или на велосипеде.
– Лучше всего на диване, – сообщил я. – В моем автомобиле именно диван.
Он скупо улыбнулся.
– Тогда съездишь на авто. Объект в соседнем районе. Пойдем в мой кабинет, там сообщу, в чем дело.
В коридор выходить не пришлось, в стене возникла дверь, я прошел в нее вслед за Лощицем, комната небольшая, уютная, а главное, естественно, защищенная от всех мыслимых вариантов подслушивания.
– Садись, – сказал он и сел напротив. – Ты хорош, даже прикрытие твое просто великолепное. Курьер… лучше не придумаешь…
Я ответил скромно:
– Но я в самом деле курьер. И жалованье у меня… курьерское.
Он коротко улыбнулся.
– Точно. А гонорары в расчет можно не брать. Ладно, это не мое дело, мне важно, чтобы институт работал. Личина изумительная, не выходи из нее. Она делает из тебя человека-невидимку по Честертону…
– Но патер Браун увидел, – заметил я, ну как не блеснуть эрудицией, если подворачивается случай, вряд ли еще такой случится в этом столетии, – но я, конечно, постараюсь проневидимить там, где нужно. А что случилось?
Он кивнул.
– Ты прав, случилось. А ты как раз человек, который достаточно удачлив, чтобы у тебя получилось.
– Что получилось?
Он взглянул на экран на столе, там мечутся кривые фиолетовые линии, перевел взгляд на меня.
– У наших клиентов возникла очень щекотливая ситуация. Они заключали многомиллиардный договор… даже, скажу по секрету, там пахнет триллионами, но обстоятельства изменились… Вмешалась третья сторона, сейчас там грызня, и грядет грандиозный скандал. Причем международный!.. Замешаны две транснациональные компании и люди из министерства… В общем, нужно каким-то образом выкрасть или уничтожить сам договор.
Я пробормотал:
– Но я не хакер. Наймите специалистов по компьютерной безопасности. Я, правда, таких не знаю, но в кино видел, а там не брешут!
Он покачал головой, глаза остались серьезными.
– Особо важные договоры все еще заключаются на бумаге. Гербовой, мелованной, с водяными знаками и еще какой-то секретной хренью. Это гарантирует подлинность подписей и печатей. Как бы традиция, но, конечно, дело не только в ней.
– Ого!
– Единственный экземпляр, – сказал он тише и снова посмотрел на пляску фиолетовых линий глушилки, – хранится в банке СДМ, что на Волоколамском шоссе, а это теперь такое… гм… такая крепость, что и форт Нокс покажется в сравнении собачьей будкой.
– Понятно, – сказал я все еще в нерешительности, – но тут такое дело… У меня вдруг начали проклевываться моральные принципы… Что-то съел, наверное.
Он переспросил с недоверием:
– Что-что? Принципы?
– Моральные, – повторил я. – Не слыхали? Я сам недавно как-то не то услыхал, не то увидал, не помню. Принципы можно увидеть? В общем, теперь берусь только за дела, которые на правой стороне. Вот такой я, уже не всеядный.
Он посмотрел на меня с неприязнью.
– Точно, съел что-то. Или сорвал такой куш, что готов выйти на Лазурный Берег. Помяни мое слово, там через месяц взвоешь и ринешься обратно!
– Целый месяц, – сказал я мечтательно, – Лазурный Берег, море, длинноногие с вот такими…
– Через неделю взвоешь, – сказал он твердо. – Еще не в том возрасте, чтобы мечтать об отдыхе.
– Не в том, – согласился я. – Сделаем мир лучше?
Он несколько секунд прожигал меня сердитым взглядом, затем сказал усталым голосом:
– Наш противник сильнее. Знаю, это не довод, правый тоже может быть сильнее, хотя наши симпатии всегда на стороне слабого, такие вот мы странные существа. Оппозиционеры хреновы!..
– Гм, – ответил я, – это да…
– Там ситуация, – объяснил он, – что большая акула проглотит ту, что поменьше, и сотни тысяч человек будут выброшены на улицы. Я не говорю, что меньшая акула – добро, но она дает работу и создает конкуренцию, а когда победит большая, то сразу же поднимет цены! Это к тому, что в мире безработных станет еще больше.
Я прислушивался к его речи, вроде бы не врет, хотя и это не показатель, можно добросовестно обманываться и вообще заблуждаться самому и заблуждать других. А то и заблуживать. С другой стороны, конкуренция заставляет снижать цены для нас, потребителей, вести себя приличнее… Так что вроде б надо выступать за конкуренцию, даже если она от бандитов. Хотя кто из нас не бандит? Особенно в деловом мире?
