Она фыркнула:
– Будто общался с королевами!
Я скромно улыбнулся и смолчал. Она посмотрела с подозрением.
– Ты чего?
– Да ничего, – ответил я смиренно.
Она подошла вплотную и впилась в меня зелеными, как у химер, глазищами.
– Общался?.. Вижу, общался! А прикидываешься зайчиком!..
– Да ладно, – сказал я вяло, – у нас ничего не было. Пойдем в холл, там уже наверняка собрались.
– Ничего, – прошипела она, – подождут. У всех высокое жалованье, а работу сейчас найти непросто. А ты глазки не отводи!.. Чтоб у тебя да ничего не было? Другой бреши!
– Не было, – ответил я честно. – Пока еще в той стадии, когда боятся серьезных обязательств. Понимаешь?
Она задохнулась, будто я ударил ее в живот.
– Что?.. Так у вас доходило… Ах ты ж!.. Сейчас всех королев переберу, кто же на тебя польстился, разве что королева Чада или султанша Брунея?.. Султанше, правда, уже девяносто три года, но кто тебя знает… Тем более пластическая хирургия, говорят, вообще чудеса творит.
– Погоди-погоди, – запротестовал я, – ты что, в далеких планах держишь меня на веревке?..
Она отрезала:
– Зато на очень длинной!.. Бегай, как кобель, вяжи всяких, но как муж будешь только моим. Никакой модной ныне полигамии!.. Мама у меня была строгих принципов, папа им тоже почти верен. Всякий раз убеждается, что мама была лучше.
Я поднял обе руки кверху.
– Сдаюсь! Пойдем?
– Пойдем, – буркнула она сердито. – Думаешь, увильнешь? Нет уж, я настырная.
Она царственно пошла впереди, я за нею, делая вид, что как бойфренд защищаю ее.
Глава 9
Еще с высоты лестницы увидел внизу две шеренги слуг, не думал, что их так много. Похоже, не учел всякого рода садовников и ландшафтных дизайнеров, что каждый день что-то да переделывают в саду и вообще на огромной территории, как-то надо же оправдать высокое жалованье да всякие бонусы.
Их вообще большинство, хотя только во дворце три повара, семь горничных, я посмотрел на них внимательно и подумал, что мать Леонтии в самом деле неслыханная красавица, если отец все еще говорит, будто она лучше. А еще несколько женщин, которые то ли подают на стол, то ли заняты еще чем-то, вообще не представляю, зачем они, если только не обращать внимание на их мясистые и одинаково вздернутые задницы.
Леонтия объявила властно:
– Мой близкий друг и жених, что вырвал нас из лап похитителей, желает пообщаться с вами и задать несколько вопросов.
Все подняли головы, взгляды настороженные и пугливые, каждый знает, что и как произошло, всем понятно, что этим не закончится, кто-то останется на работе, кто-то вылетит, а кого, возможно, увезут в наручниках.
Я спустился, стараясь держаться расслабленно, из меня психолог, как из хвоста молоток, знаю только, вопросы нужно задавать разные и неожиданные, а по реакции смотреть, кто как реагирует… хотя что с того, любую реакцию можно трактовать по-разному.
– Я никого не подозреваю, – заявил я громко, – не подозреваю, что вы способствовали… Но могла быть утечка информации. Потому меня как дипломированного специалиста Высшей Гарвардской Школы Психоаналитиков интересует…
На вопросы отвечают послушно и правильно, что значит ничего не видели и не слышали, но эта житейская правильность не та правильность, что правильность в понимании психоанализа.
Я прошелся по одной шеренге, перешел ко второй, Леонтия шла следом и впивалась взглядом в лица каждого, кто отвечает на каверзные вопросы, а я, не переводя дух, снова повернулся к первой, где уже выборочно подробно расспросил восемь человек.
– Все, – сказал я, – если ваша хозяйка не придумала вам маковые зерна перебирать и считать, я закончил. Леонтия?
Она кивнула с самым милостивым видом.
– Все свободны.
Я уточнил:
– Она не увольняет, а велит возвращаться к своим обязанностям. Леонтия?
Она бросила на меня злой взгляд.
– Пойдем.
Молча поднялись снова в ее комнату, я спросил по дороге:
– А чего не на лифте? У вас третий как шестой, а то и седьмой.
– Отец не велит, – ответила она коротко. – Что ты узнал?
Я прошел к столу, сел, собирая мысли в единую кучу, Леонтия молча и неотрывно следила за моим лицом.
– Ну что?
– Острую вражду, – пояснил я, – проявляют только четверо. Вислухов, Горелов, Синько и Гуцул.
Она спросила:
– А Горелов… это кто?
– Ваш повар, – пояснил я. – Ты даже его не знаешь?
Она покачала головой.
– С чего мне помнить всю прислугу? А ты в самом деле поваров не любишь?
– С чего бы?.. Ах да… А этот хорошо готовит? Хотя фамилия у него, гм…
– Не жалуюсь, – ответила она сухо. – Мне вообще-то и хот-доги в уличном ларьке нравятся. Ты некапризную жену берешь!
– Но-но, – возразил я строго, – ты не жена. От четырнадцати лет до двадцати одного знаешь сколько?.. Посчитай на пальцах, если умеешь без калькулятора. Это для меня много, а для тебя вообще бездна звезд полна!
– Я дождусь, – заявила она преданно. – Мама говорила, наша женская доля – ждать настоящих мужчин. Сперва вообще, а потом с работы и гулек… Вот я тебя уже начала ждать! Еще со вчерашнего вечера.
– С ума сойти, – сказал я расстроенно, – а вдруг случится невероятное и ты меня дождешься? Да мы поубиваем друг друга в первый же день после свадьбы!..
Она изумилась.
– Что, сразу стану стервой? А если так и останусь лапочкой?
– Это ты лапочка?..
– Ну да, я же стараюсь!.. Что-то не так? Ты только скажи!
Она заглядывала мне в глаза, даже на цыпочки привстала, а во взгляде столько страстной надежды, что вдруг стало неловко, будто пнул щенка.
Может быть, после смерти матери ей в самом деле жутко одиноко, отец весь в бизнесе, там акул много, а ей и поплакаться некому, вот и не плачет, а вскидывает гордо мордочку, чтобы слезки не выронить, иначе с ними уронит и достоинство.
– Скажи отцу, – посоветовал я, – пусть поднимет досье этой четверки.
– Хорошо, – ответила она послушно. – Что искать?
– Не знаю, – сказал я. – Ничего особенного, просто проверять от и до. И не так, как в отделе кадров, когда нужно нанять хоть кого-то на освободившееся место. Можно с привлечением психологов, если заметят неясные места.
Она посмотрела в мое лицо очень внимательно.
– Именно эта четверка?
– Могут быть и другие, – согласился я, – но эти точно скрывают что-то. И нервничают. Может быть, кто-то мастурбирует на твои фотки и боится, что за такое уволят!
