Он прислушался к выстрелам, а когда затихло, ответил со вздохом:
– Везде бывают… Ладно, надо идти. Не мы начали, но мы закончим.
– Но все-таки держитесь осторожнее, – предупредил я. – Все ловушки сейчас временно не действуют, но на крышу может выскочить снайпер.
Он поинтересовался:
– Но сейчас там его нет?
– Пока нет…
– Пойдем.
Дверь в холл распахнута, тихо, наверх ведет лестница, не такая широкая, как во дворце хозяина этого «Архейджа», но вполне в духе вельмож екатерининских времен. На площадке второго этажа в луже крови распластался мужчина вниз лицом и с автоматом в руке.
Крамер просто переступил, но достаточно широко, чтобы не запачкать кровью туфли. Я держался рядом, Крамер пару раз покосился в мою сторону, вроде бы понял, но смолчал.
Наверху лестницы один из бодигардов, в руках автомат, сказал ровным голосом:
– Вторая комната налево.
– Как всегда, – сказал мне Крамер, – в любом здании выбирает вторую налево. Вот по таким привычкам нас и засекают?
– И по таким тоже, – согласился я. – Люди предсказуемы.
Вторую налево все равно бы не прошли, двери распахнуты настежь. В комнате двое бодигардов, а за массивным столом олигарха благообразный человек в деловом костюме дипломата, сидит в кресле, но крепко привязан к спинке, нижняя челюсть и рот скрыты под слоями широкого скотча.
Крамер жестом велел выкатить кресло на середину комнаты. Я заметил, что ноги схваченного точно так же крепко примотаны скотчем к ножкам.
– Мой главный бухгалтер, – сообщил мне Крамер невесело. – Остап Мануйлович Крамаренко. Сколько лет я полагался на него во всем!
Главный бухгалтер и выглядит как бухгалтер в моем представлении: толстый, солидный, лысый, очки в золотой оправе, обрюзгшее лицо с висящими щеками, только надменность во взгляде сейчас перешла в трусливое выражение пойманного мелкого зверька.
– Что же ты, Остап, – сказал Крамер невесело, – мы же вместе начинали… Чего тебе недоставало?..
Бухгалтер зло сверкнул глазами. Я напомнил:
– Ему трудновато говорить.
Крамер кивнул ближайшему бодигарду, тот быстро сорвал ленты. Бухгалтер вскрикнул, дернулся, словно пытался ухватиться за обожженное место, но руки тоже связаны за спинкой.
– Чего тебе недоставало? – повторил Крамер.
Крамаренко ответил быстро:
– В чем дело? Почему меня схватили?
Крамер покачал головой.
– Остап, не надо… Твои подчиненные тебя выдали с потрохами. Я уже разобрался, как ты долгие годы планировал захват моей империи и… почти преуспел. Но теперь весь твой бизнес я заберу тебе.
Крамаренко дернулся.
– Да забирай!.. Я тебя не предавал!
– Ты посягнул на самое святое, – сказал Крамер жестко, – моя семья, мои дети… что может быть для мужчины дороже?
Крамаренко сказал сорванным голосом:
– Это не я! Меня принудили!
– Кто? – спросил Крамер. – Кто мог принудить тебя, почти равного мне по счетам в банках и по связям?
Крамаренко бросил на него затравленный взгляд.
– На меня, – произнес он с усилием, – вели финансовую атаку. Затягивали в рискованные операции… Я оказался на грани краха, потому показалось, что ты не обеднеешь, а меня это спасет.
Крамер кивнул.
– Ясно. Знакомо.
Он повернулся и пошел к двери, сделав мне знак идти следом. Мы вышли, я поинтересовался:
– А что с ним?
Он ответил устало:
– Никто не выплывет со дна реки с привязанным обломком рельса… Света не будет долго?
– До приезда электриков, – заверил я. – Думаю, уже едут.
– Дом к их приезду будет чист, – заверил он. – И пол вымоют.
Глава 11
Шофер, уже снова только шофер, а никакой не бодигард, собственноручно распахнул перед хозяином дверь его роскошного броневика, замаскированного под «Архейдж».
Крамер кивнул мне на заднее сиденье.
– Садись.
– Благодарю, – ответил я вежливо.
Я занял место спиной к движению, Крамер опустился в кресло напротив, крупный и тяжелый, но не столько из-за лишнего мяса, как из-за общей массы костей и жил.
Впереди сели молчаливые бодигарды, Крамер рассматривал меня внимательно и чуть устало.
– Не хочешь на меня поработать?
Я покачал головой.
– Спасибо.
– «Спасибо» – это да или нет?
– Это вежливое «нет».
Он поморщился.
– У меня одни из самых высоких ставок в этом деле.
Я ответил вежливо:
– Что-то в последнее время, уж простите за высокопарность, мне надо знать, что я на стороне Сил Света.
– Мы на стороне Света, – сказал он хмуро.
– Да, конечно, – согласился я. – Хотя бы кто написал на своем знамени «Силы Зла»! Все за добро, и все стреляют друг в друга. Простите, но я пришел к выводу, что буду сам определять, кто зло, а кто добро. Может, и ошибусь, но это лучше, чем буду выполнять заказы, цели которых не знаю.
Он помолчал, посмотрел на меня искоса.
– А ты взрослеешь, парень. Не ожидал.
– Что во мне не так? – поинтересовался я.
Он подумал, равнодушно глядя на беззвучно скользящую под автомашину дорогу, произнес так же безучастно:
– Когда я был малышом, жадно смотрел фильмы со Шварценеггером, Сталлоне, Ван Даммом… Потом я взрослел, а они продолжали сниматься в таких же боевиках, только еще круче… А я, напротив, ощутил разочарование. И не сразу понял, в чем дело. Молодцы же, старики уже, а бегают и дерутся!.. Круто?.. Да как-то не то. И опять же не сразу понял, что вот я, подражая им, тоже бегал, стрелял и дрался, но потом я взрослел, организовал фирму, начал развивать бизнес… Понял?
– Еще нет, – ответил я осторожно.
– Если бы Шварценеггер, – пояснил он, – хоть малость набрался бы ума и опыта, то со временем должен бы играть генералов, рассчитывающих операции по спасению заложников в Йемене, посылать туда отряды и помогать им советами… но он в свои шестьдесят бегал с автоматом и дрался с какими-то мелкими наркодилерами! Тогда я окончательно разочаровался в нем и перестал смотреть фильмы с его участием.
Я вздохнул.
– Это понимаю. А ко мне это имеет отношение?
– Прямое, – ответил он. – Ты уже не хочешь быть простым исполнителем, как те… мои герои детства. Я вот не остался, а они остались. И ты вот не хочешь оставаться. Свое дело хочешь.
