Мы еще не вышли в океан, но частые мелкие волны постепенно и незаметно сменяются крупными, но не так чтобы волна за волной, а между ними теперь почти ровное пространство, а каждая приближается медленно: высокая, пологая, ощутимо приподнимает корабль, а потом так же медленно опускает.
Это не страшно, даже забавно, я видел, как несколько молодых матросов даже веселятся от этих новых ощущений, словно попали на бесплатные качели, но кое-кто уже побелел.
Даже Фицрой, никогда не видевший огромных водных просторов, ощутил разницу между морем вблизи берега и открытым морем, когда высокие волны незаметно сменились огромными водяными валами, что накатываются медленно и с королевской неспешностью, крупные, не слишком высокие, настоящие холмы из воды, где на самой верхушке кокетливо белеют кружева ажурной пены.
Корабль режет волны с характерным звуком, который не спутаешь ни с чем, а когда приподнимается, то всякий раз кажется, что набирает в грудь воздуха для новой схватки с морем.
Волны в кружевах белой пены, а когда нос корабля зарывается в воду, плеск превращается в странный шелест, будто дерево врезается в песок, но через мгновение корабль поднимается гордо и победно, в клочьях белой пены на выпуклых боках.
Ее тут же срывает ветерком, корабль продолжает переть мощно и победно, дельфины смотрят с огромным любопытством, начинают гоняться наперегонки.
Оба корабля идут за нами неотступно в кильватере, молодцы, и приказ выполняют, и лишний раз демонстрируют хорошую подготовку команды.
Корабль Негрона, что идет за флагманом, на фоне огромного оранжевого солнца просто невероятное зрелище, а когда из-за края земли выскочило белое и помчалось по небу, словно мячик покатился по огромному огненному шару, мое сердце дрогнуло от восторга.
Какой же дивный этот мир, причудливый и прекрасный! Только теперь начинаю в полной мере замечать его неземную красоту.
Фицрой поднялся ко мне на капитанский мостик, потыкал пальцем в далекие волны.
– А это что там мелькает? Вроде блестящие толстые задницы.
– Везде задницы видишь, – сказал я с укором.
– Но там в самом деле задницы! – возразил он. – Присмотрись.
Я отмахнулся.
– Дельфины.
– Морские девы? – спросил он с надеждой.
– Фицрой, – сказал я, – ну ты чего… Если есть девы с хвостами, то есть и мужики с… хвостами. Так что зря мечтаешь.
– А если мы, – сказал он, – интереснее?.. В воде и рыбы могут, а мы на корабле!.. Говорят же бывалые, они моряков завлекают сладкими песнями и ласками!
– А потом поедают, – добавил я. – Вообще-то Господь, велев человеку размножаться, чуточку переборщил. Он не уточнил, что надо только с людьми, как-то не предусмотрел появление Фицроя…
Он сказал обидчиво:
– А я что?
– Да это я так, – сказал я, – чтобы не увлекался. Жаль будет тебя отдать этим мокрым и пахнущим рыбой. Другое дело, на островах вдруг встретим огрих…
– А что огрихи?
– Так можешь пригодиться, – пояснил я. – Для установления дипломатических отношений.
Он с сожалением проводил взглядом блестящие спины, что красиво выныривают и тут же изящно скрываются под волнами, даже хвостов не разглядеть.
– Ну хоть постреляй, – сказал он.
– Какая ты прелесть, – сказал я растроганно. – Что не удается… гм… употребить, то хотя бы пристрелить! А то что за жизнь без удовольствий?
– Точно, – сказал он. – Ладно, ты какой-то скучный. Пойду по кораблю пройдусь. Ты заметил, меня уже не укачивает?
– Человек ко всему привыкает, – сообщил я. – Господь знал, впереди еще не такие будут качки. Всякие, разные. И делал нас с запасом прочности.
Глава 15
В море волны хоть и огромные, но, к счастью, не идут, как овцы, тесно одна за другой. Каждую отделяет от предыдущей широкое водное пространство, и даже в бурю эта величавость сохранится, разве что волны станут выше, тогда уже не волны, а настоящие водяные горы, но это дальше, в океане, а мы пока в море, где проще, хотя моя команда уверена, что страшнее уже не будет.
Я на мостике кивком подозвал Фицроя, поинтересовался тихо:
– Как народ?.. Мне кажется, не сильно оглушило?
– Сильно, – ответил он шепотом. – Но в тебя верят, что странно. Потому как-то приспосабливаются. Хотя, конечно, воевать с Гарном им было бы сподручнее, легче и понятнее.
Я поморщился.
– Что за народ… Сражаться готовы насмерть хоть с людьми, хоть с чудовищами, а вот упасть в водопад страшно до жути.
Он сказал с ухмылкой:
– Страшно, но как интересно! Когда нас понесет в водопаде, увидим, как там и что за краем земли… Интересно же! В самом ли деле звезды внизу или же будем падать и падать целую вечность?
– Интересная мысль, – согласился я. – В самом деле стоит посмотреть… Эй, Джонадер! Ты слышал?
Джонадер откликнулся снизу от штурвала:
– Я слышу вас, адмирал!
– Нет, – ответил я, – глерда Фицроя? Как он красиво расписал, как романтично падать в бесконечную пропасть, у которой нет дна!.. Так что держи строго на водопад!
Джонадер зябко передернул худыми лопатками.
– Ну и шуточки у вас, адмирал. И так всего трясет. Уже и чудовища морские не пугают, что так и шныряют, так и шныряют.
– Кто твой сменщик? – спросил я.
Он пожал плечами.
– А зачем он?.. Я сам доведу.
– Утро только началось, – напомнил я, – а потом день, не знал? А затем и ночь… А, понял, как я сам не догадался!.. В общем, никаких остановок на ночь!.. Даже в самую безлунную. Держать курс тот же, следить за ветром. Где боцман?
За моей спиной раздался густой бас:
– Глерд адмирал?
Я обернулся в раздражении.
– Ты чего подкрадываешься?
Криба Холден, все такой же широкий и медведистый, жилистый и широкомордый, сказал с достоинством:
– А я и стоял тут. Тихо, как мышка. Я сам слежу за ветром. Если усилится, сразу приспустим, подвяжем… да знаем что делать, глерд адмирал!.. Сто раз в заливе пробовали.
– На клотике кто-то должен сидеть всегда, – предупредил я. – Ты тоже не железный, Криба. Ночь разбей на три вахты, пусть те, кому доверяешь, следят за порядком, но корабль не должен останавливаться, пока есть ветер! Рулевых пусть ночью сменяют чаще. Гвардейцы днем пусть спят, а ночью бдят во все фибры.
Он кивнул, дескать, все будет сделано, но спросил осторожно:
– Мы торопимся?
– Криба, – сказал я с досадой, – нам и так, не останавливаясь, придется плыть, возможно, месяцы. Все в том же направлении. На юг и только на юг!.. Пока не ударимся медными лбами о небесный свод.
