– Спасибо!
– Ты сама придумываешь рецепты? Здорово! Слушай, а ты же в медицинский поступала! А потом решила стать поваром?
– Тебе правда интересно?
– Очень! Я, конечно, смотрел все твои интервью, но мне этого мало.
На минуту мелькнула шальная мысль, что Алексей подослан какой-нибудь газеткой. Втереться к ней в доверие и выудить личную информацию. Да нет, не может быть!
Она посмотрела на гладь пруда. Ветерок стих, и вода стояла совершенно неподвижно, как зеркало, отражая жемчужно-серое небо и небольшой замок, возвышающийся на островке в центре пруда.
Такой прекрасный вечер! И так хорошо поговорить с человеком, которому ты интересна… А если вдруг он злоупотребит ее доверием, что ж, ей не привыкать.
– Видишь ли, мир населен неравнодушными людьми. В том смысле, что им обязательно нужно высказать свое мнение при виде чужого горя. И наша соседка все время причитала в том духе, что бедная девочка, брат болен, мать тебя забросила, а отец вот-вот уйдет из семьи. Мол, мужики не любят больных детей и всегда их бросают. Здесь жизни нет, так он на стороне найдет. Ну, знаешь, такой плебейский пошлый треп, но я дико испугалась. Думаю, а вдруг правда? Как же мы без папы? Мама просто не переживет! Он ведь очень много потерял, когда с Севера вернулся: там у него перспектива была на адмиральскую должность. Мама вся в Игоре: чтобы ей разрешали быть с ним, она в больнице нянечкой подрабатывала. Дом, как ты понимаешь, заброшен. Ну, я и решила в этом маму подменить. Стала хозяйничать. К уборке осталась равнодушна, а готовка меня неожиданно увлекла.
– Я думаю, твой отец никогда бы не ушел.
– Нет, конечно! Мне бы в голову такое не пришло, если б не соседкины бредни! Но детям же с пеленок вдалбливают, что любой взрослый – это авторитет, пусть он и несет невероятную чушь. В общем, нехорошо хвастаться, но выражение: «в руках все спорится», оказалось про меня. Я инстинктивно знала, когда посолить, как помешать, когда огонь убавить и так далее. В общем, пошло дело. Потом стала литературу почитывать. Похлебкин меня увлекал больше Дюма, который, как говорят, обедал в этом ресторане. Все меня жалели, папа так вообще ругал, что я все время на кухне, а для меня это был лучший отдых. Я даже на уроках сидела и размышляла, какое тесто мне сегодня замесить, с чем пирожки сделать, что за приправы в суп пойдут.
– А что ж сразу не пошла учиться на повара?
Усмехнувшись, Северина пригубила вина.
– Во-первых, это не такая благородная профессия, как врач. А мама, насмотревшись в больнице, прямо мечтала, как я буду лечить людей. Я не хотела ее разочаровывать и пошла в медицинский. Кроме того, мне казалось, что я слишком люблю готовить, чтобы это стало профессией. Работа – это что-то такое трудное и обязательно скучное. И нужно отбыть этот номер, чтобы делать то, что я люблю.
– А потом что изменилось?
– Тебе действительно интересно?
Тоборовский кивнул, и Северина вдруг заметила, что он так и не убрал ладони с ее руки. Но это было так естественно и приятно…
– Что было потом, ты прекрасно знаешь, если читал мои интервью, – буркнула Северина, – я столько рассказывала о своем взлете, но мне почему-то никто не верит.
– Почему? Я верю.
– И ты не хочешь узнать, какое страшное преступление я совершила, чтобы начать бизнес?
Тоборовский засмеялся:
– После такой преамбулы, конечно, хочу.
– Ладно, расскажу. Я только поступила в ординатуру по хирургии.
– Ты хотела стать хирургом?
– Не особенно. Просто терапия нагоняла на меня дикую тоску. Все эти таблетки, давление… Бээ! Было место в хирургии, вот я и пошла. Думала, закончу, пойду в поликлинику, да и все. Интереса к профессии не было. Ну, и лежал у нас парень умирающий. Его прооперировали, потом осложнения пошли… Подробности ни к чему, в общем, все на него рукой махнули, положили в изолятор помирать. И вот я как-то вечером дежурю, смотрю, он из бутылки воду пьет. Мне его так жалко стало! Думаю, как же он, бедный, совсем один. Лежит беспомощный и ждет смерти. Ну, я подошла к нему, дала попить из чашки. Потом осталась за ним ухаживать. День за днем, потихонечку… Как говорил один доктор, если больного лечишь, он поправляется.
Произнеся эту фразу, Северина почувствовала привычную тупую боль. Сердце сжалось, как всегда, но, кажется, сейчас отпустило немного быстрее…
– Только не подумай, что я хвастаюсь, – продолжала она. – Я ничего сверхъестественного не делала и до сих пор не знаю, как он выкарабкался. А потом сюжет развивался, словно в голливудском фильме. Даже, я бы сказала, слишком слащаво для кино. Когда самое страшное было позади, нарисовался папаша молодого человека, с которым они поругались, и сын ушел в самостоятельную жизнь. Они долго не общались, но после болезни у сына произошла переоценка ценностей, и он позвонил отцу. В числе прочего сказал, что именно я спасла его от неминуемой гибели. Папа зафонтанировал благодарностью. Как говорится, проси что хочешь, кроме хлебной карточки. Потом вспомнил поговорку про рыбу и удочку и предложил мне открыть свое дело. Вот и все.
– И у тебя так здорово получилось!
Северина потупилась:
– Мне помогали. Этот папа долго присматривал за мной. Без его поддержки ничего бы не вышло. Он ко мне очень хорошо относился. Без всяких штучек, просто как к человеку.
– А сын? – улыбнулся Алексей. – В голливудском фильме вы обязательно бы полюбили друг друга.
Она покачала головой:
– Даже мысли такой не возникало. Мы хорошие приятели, и не больше. Общаемся раз в году. Но что мы все обо мне? Как ты живешь? Как очутился в армии? Прости, но уж кем-кем, а военным я тебя не представляла. Ты мне виделся большим ученым.
– Мне тоже, пока мы с тобой не пообщались с быками Танечки Сорокоумовой. Полагаю, ее фамилия произошла не от «сорок умов», а от «ум сороки». Ну, да не в этом суть. Я тогда пришел домой, и вдруг меня как озарило. Я подумал, что не смог бы тебя защитить, если бы они все же полезли в драку! Я читаю такие хорошие книги и восхищаюсь правильными вещами, но что толку, если я никому не могу дать отпор? Какая разница, что я думаю и чувствую, если ничего не могу делать? И пошел я заниматься спортом. Выяснилось, что у меня неплохие природные данные, и до конца школы я так подтянулся, что без труда прошел в Можайку. Вот и все.
– Вот как приходят в профессию! Получается, Танька оказала тебе услугу.
– Огромную.
Ей было интересно, как складывалась его карьера, за что получил звезду Героя, но Алексей отвечал очень скупо, и Северина решила не упорствовать в своем любопытстве. Она узнала только, что Алексей развелся пять лет назад и сам воспитывает сына, которого жена оставила ему.
– А ты замужем?
Северина покачала головой.
– Я бы очень хотел с тобой еще повидаться, – Тоборовский легонько стукнул своим бокалом о ее, – да что там, я хочу ухаживать за тобой. Но ты вряд ли согласишься, правда?
