– Ну, виноват, бес попутал, Саша! Я не могу, когда ты расстроена! Скажи, что сделать, чтобы ты меня простила?
– Я не знаю. Оставь меня в покое сейчас.
Она раздавила сигарету в блюдечке и снова натянула одеяло на голову.
Стало темно и тихо, время будто застыло. Казалось, она умерла. Хорошо бы, не надо думать, что делать дальше. Не надо существовать в мире, где самый близкий человек оказался предателем, для которого мимолетное удовольствие важнее, чем вся их жизнь.
Вся их любовь, общее прошлое, душевная близость, поддержка – все это не имеет значения, когда перед глазами маячит аппетитное молодое тело. Вдруг она вспомнила, что, когда горе, надо плакать. Но глаза оставались сухими.
Удар оказался тем более сокрушительным, что Александра никогда не думала о возможной измене мужа. Она привлекательная женщина, зачем искать кого-то на стороне? Любовные приключения – удел ничтожных мужчин, которые никак иначе не смогли себя реализовать.
Оказывается, она ошибалась, как, наверное, все люди, которые судят по себе. Если ее не обуревают животные инстинкты, это не значит, что муж так же спокоен и непорочен.
Она зажмурилась. Если бы это случилось, когда они были молоды, наверное, она простила бы. Тогда это был просто зигзаг, сейчас – предательство. Да, они стареют и должны вместе переживать старение, а не пить втихаря из источника молодости.
Это как если бы наступил голод, а Витя ел хлеб где-то на стороне…
Сквозь одеяло она слышала, как муж ходит по квартире, хлопает дверцами кухонных шкафчиков, ставит чайник, и эти звуки были мучительны для нее. Наконец, хлопнула входная дверь, и Александра вздохнула с облегчением. Почему-то самым сильным чувством оказалась чисто физическая неприязнь к мужу, и это было хуже всего. Боль и негодование можно перетерпеть, обиду – простить. А с этим что делать? Как дальше жить с человеком, который позволяет, чтобы всякие шлюхи смеялись в лицо его жене в ее же собственном доме?
– Сашуля, я купил покушать! Встанешь, или тебе принести?
Пожалуй, хватит валяться. Измена мужа не повод превращаться в свинью.
Александра поднялась, переоделась из мятого платья в джинсы и футболку. Умылась, причесалась. Из зеркала на нее смотрела красивая женщина с мертвым взглядом. Из-за сильного волнения она не разглядела любовницу Вити, но, кажется, та не настолько прекрасна, чтобы затмить собой всех женщин мира, включая ее. Если бы она набрала двести килограммов веса, перестала следить за собой, облысела или, наоборот, покрылась волосами, где не надо, Витю можно было бы понять. Сама виновата. Продолжая аналогию с едой, если жена не готовит, кто упрекнет мужа, что он ходит в кафе? Но если дома ждет вкусный обед, совсем другое дело.
Когда она вошла в кухню, Витя откупорил бутылку вина. Стол был сервирован настолько неумело, что Александра невольно улыбнулась.
– Прости меня! – муж поднял бокал. Александра чокнулась с ним и пригубила. В этот критический момент он даже вспомнил, что она любит кьянти. Как говорится, лучший муж – это виноватый муж.
– У тебя серьезно с этой женщиной? – она спросила не потому, что ей было интересно, а просто надо задать этот вопрос. Вообще, все происходило слишком буднично.
– Ты смеешься?
– Давай разведемся, если хочешь.
– Саша! Ни в коем случае! Ты моя жена, и никого другого мне не надо!
Она усмехнулась:
– Неужели?
Виктор странно посмотрел на нее. Впрочем, ей и самой было удивительно, откуда взялось это спокойствие.
– Солнышко, мы же с тобой – самые родные люди!
– Так, может быть, стоило подумать об этом несколько раньше? До того как ты притащил эту девку в наш дом?
– Ну, я же мужик, в конце концов! Саша!
– Это еще хуже. Если бы хоть влюбился, а то как животное.
– Свинья, согласен.
– Хоть бы в дом не притаскивал. Неужели тебе настолько на меня наплевать?
– Но ты же никогда раньше не приезжала сама с дачи!
Она засмеялась, потому что услышала в голосе мужа нотку неподдельного возмущения. Ну да, это она виновата во всем. Сидела бы себе в деревне, как бабка, и все были бы счастливы. Александра одним глотком допила вино. Дальше Витя вспомнит, что у него новая работа, отнимающая все силы. Правда, как только что выяснилось, не все.
Очередная ирония судьбы. Она всю жизнь старалась, чтобы у него не было никаких тревог и волнений, помимо работы. Он знал, что жена любит его и все простит, что, возвращаясь домой после дня, проведенного в тяжелых трудах, он найдет только радость и нежность. О бытовой стороне нечего и говорить. Он ее вообще не касался. Поездка за продуктами раз в месяц была единственной повинностью, и то сидел в машине, пока Александра ходила по торговому залу.
Но, кажется, безмятежность – самое невыносимое состояние для человека. И, не зная хлопот и волнений в семье, Витя решил поискать их на стороне. Чтоб не заскучать.
Шашни с какой-то чертовой девкой – это интересно. А возиться, налаживать отношения с постылой женой – какая скукота! Это не стоит душевных усилий.
– Я поеду к Кате, – сказала она тихо, – поживу пока у нее. Переварю твой маленький зигзаг.
Инга поднялась в общую хирургию. С тех пор как Руслан отказался приехать, они не виделись и даже не созванивались. Обида оказалась настолько сильной, что ей и не хотелось. Невесело усмехаясь, Инга вспоминала свою любимую фразу из старинного фильма «Волшебная лампа Алладина». Залез он или не залез, нас это уже не интересует. Если ему больше нравится целый горшок, чем полцарства, пусть лазает по горшкам!
«Пусть лазает по горшкам!» – шептала она, в очередной раз убеждаясь, что в телефоне нет пропущенных звонков.
Она бы не пошла, но хотелось узнать о самочувствии пациента, которого они со Стрельниковым оперировали.
В ординаторской сидел только Спасский, писал истории. Инга заглянула к нему через плечо:
– Говорят, чем хуже у человека почерк, тем лучше он в постели.
– А то! – засмеялся Андрей Петрович и начертал очередную закорючку. – Хочешь чаю?
– Нет, спасибо. Как там наш пациент, не знаешь?
– Бегает, как конь. И вы молодцы, и он молодец. Теперь все от гистологии зависит.
– Ну, дай Бог.
– Я прямо нового ректора зауважал сразу. Тебе-то с ним понравилось?
Инга улыбнулась:
– Я ж его давно знаю. Училась у него. Ты только не распространяйся об этом особо, а то начнется.
– Могила. Нет, кроме шуток, хорошую операцию сделали. Даже неудобно, что я ректором восхищаюсь. Среди приличных людей полагается ругать начальство.
– Я, вообще-то, Волчеткину звонила, но он отказался ехать.
