– Зинуша, что с тобой?
– Больно, – пожаловался домовой.
– Но ты жив? – осторожно спросил Ваня.
– Философский вопрос…
– Ты шутишь?
– Ничуть…
Ваня приподнялся на локте, пытаясь лучше рассмотреть ночного гостя.
– Ты мне снишься?
– Снюсь, – легко согласился домовой.
– Ладно, не хочешь, не признавайся. Но, по-моему, ты неважно выглядишь, я могу тебе помочь?
– Сначала помоги тем, которые остались в доме.
Ваня испугался:
– Разве там кто-то остался?
– А как же! Девять душ, а десятый на подходе, уже ждет…
От этих слов Ване стало совсем жутко, похолодело внутри, и даже, показалось, волосы зашевелились. Он почувствовал: рядом кто-то стоит, и этого кого-то секунду назад не было.
Домовой шевельнулся в темноте:
– Ну, что же ты, – скрипнул его слабый голос, – поверни голову, он здесь.
Легко сказать – поверни голову! У Вани онемело все тело, оно не желало слушаться, а шея вообще была как чужая, и только голова пылала, вот-вот перегреется и лопнет.
– Посмотри на него! – прикрикнул домовой. Ваня, повинуясь этому окрику, резко повернул голову вправо.
И увидел…
Там стоял парень, незнакомый, лет восемнадцати, может, двадцати, наверно, ровесник Санька, чуть не погибшего от рук сумасшедшей ведьмы. Ваня как-то сразу успокоился, страх отпустил его.
– Привет, – поздоровался он с ночным незнакомцем.
Тот медленно поднял голову и посмотрел Ване прямо в глаза. Ваня сразу понял – живые так не смотрят, чтобы сразу – в душу.
«Что-то не то, не то!» – забилось внутри, в горле, захотелось закричать, накрыться одеялом с головой, зажмуриться и забыть.
– Помоги нам, – прошелестело – то ли ветер колыхнул занавески, то ли качнул дверную створку…
– Ты кто? – выдавил из себя Ваня.
– Степан, – отдалось вздохом.
– Какой еще Степан? – Ваня невольно перевел взгляд на домового.
– Тот самый, последний, – намекнул Зинуша, – десятый, – для верности уточнил он.
Ваня задумался. Десятый? И вдруг до него дошло!
– Десятый! Степка, погибший под лестницей!
Призрак беззвучно склонил голову.
– Так, значит, ты – последняя жертва? – Ваня больше не помнил о своем страхе. – Но чем же я могу тебе помочь?
– Не ему, другим, балда, – с досадой произнес домовой. – Тем, что остались непогребенными!
– Но чем же я могу…
Вокруг все изменилось. Исчезла веранда, диван, тусклый отблеск в оконцах, тень от тюлевой занавески… Ваня сидел на земле, было темно, ощутимо пахло гарью… Глаза скоро привыкли – он узнал двор бывшей барской усадьбы.
Он их увидел: мальчика лет десяти, юношу с девушкой, держащихся за руки, шестерых немцев в офицерских и солдатских формах времен Второй мировой. Мертвый Степан стоял рядом с Зинушей. Домовой плохо выглядел, – маленький, сгорбленный, тусклый, похожий на искореженный пенек с гнилушкой в сердцевине.
От призраков тянуло нездешним холодом, всепроникающим, мертвенным, казалось, все вокруг напиталось тоской и безысходностью. Хотелось упасть ничком, обхватить голову руками и больше ничего не видеть и не слышать.
– Иван, борись! Это отчаяние, оно хуже смерти, – потребовал домовой.
Ване с большим трудом удалось собраться с мыслями, он поднялся с земли, хотя ноги не держали, то ли от ужаса, то ли от усталости.
– Чего вы от меня хотите? – спросил он у немых призраков, тянущих к нему прозрачные руки.
– Они хотят свободы, – ответил за всех домовой. – Ведьма сбрасывала тела своих жертв в старый колодец, там, за домом. О нем никто не знал. И сейчас не узнают, если ты не скажешь. Утром надо показать колодец тем, кто будет разбирать пожарище. В деревне есть родственники убитых, в Германии наверняка найдутся потомки этих солдат. Ты обязан помочь освободить их души.
У Вани пересохло в горле, голова была тяжелой и мутной. Он не понимал, видит ли сон или все происходит наяву. Он несколько раз протер глаза, ущипнул себя за щеки, дернул за волосы… но призраки никуда не исчезли, а все так же стояли вокруг, глядя с немой мольбой.
– Я сделаю все, что смогу, – негромко произнес он, язык едва ворочался в пересохшем рту.
Призраки вспыхнули, засветились ярче и, словно их потянуло ветром, поплыли прочь светящейся вереницей. Степан кивнул, приглашая следовать за ними. Зинуша взял в свою лапку руку Вани и повел его, бессильного и дрожащего, за мертвецами.
Свечение обогнуло черное пожарище – все, что осталось от барского дома, Зинуша уверенно тащил за собой Ваню. Призрак Степана плыл впереди, указывая дорогу. Колодец отыскался в одичавшем саду, на склоне холма. Неудивительно, что его никто не нашел до сих пор. Сруб давно сгнил, а сам колодец так зарос бурьяном, что наткнуться на него можно было, только провалившись ненароком.
– Здесь, – сказал домовой, остановившись.
Призраки, понурившись, плотным кольцом окружили свою заброшенную могилу.
– Хорошо, – произнес Ваня, – я обещаю.
И всего этого как не бывало. Исчезли заросли дикого сада, колодец и призраки. Ваня сидел на диване, в окна веранды заглядывала луна, сквозняк шевелил тюлевую занавеску, и тень от нее черным кружевом покрывала пол и часть стены…
Ваня пошевелился, тело затекло…
Неужели все, что с ним произошло, всего лишь сон?
– Здесь есть кто-нибудь? – спросил Ваня у темноты.
– Отвези меня домой, – попросил Зинуша.
– Зинуша! – обрадовался Ваня. – Никак не привыкну к твоим фокусам… Конечно, отвезу, о чем разговор…
– Не забудь о своем обещании!
Ваня вздрогнул. Не привиделось.
– Я помню, – произнес он.
– Хорошо, – вздохнул домовой, – теперь я свободен. – Он свернулся калачиком и затих.
Ваня осторожно погладил его, пальцы ощупали пушистый мех. Серый кот спал, как спят все коты.
Ваня задремал. Он думал о Зинуше, о его странном, немного смешном прозвище, которое он получил лет сто назад от девочки Ольги, купеческой дочери, сумевшей подружиться с домовым. Ольга вела дневник, она спрятала его в подземелье под домом, из этого дневника Ваня и Лиля узнали о судьбе девушки, и о страшном преступлении, и о кровавом кладе. Зинушей, Зиновием звали маленького племянника Ольги, умершего во младенчестве. Девочка очень тосковала о малыше и однажды, увидев домового, подумала, что это душа Зинуши явилась навестить ее. С тех пор домовой так и остался Зинушей. Ему понравилось человеческое имя.
