Родион пошевелил губами:
– Ну допустим… и дальше что?
– Сможешь вернуться в ШНыр! Хоть сейчас… Твоя пчела жива! Ты сам сказал!
Лицо у Родиона было двоякое. Это Яра заметила еще в ШНыре. Оно то кратковременно прояснялось, точно где-то в глубине изливался через глаза огонек свечи, то мрачнело и искажалось. Шло рябью бугорков, клочков щетины, западало щеками и висками. Нос становился огромным и злым, как у хищной птицы. В такие моменты хотелось оказаться от Родиона подальше и желательно за пуленепробиваемым стеклом.
Вот и сейчас Яра пожалела о своем вопросе. Просветлевшее было лицо Родиона стало очень злым:
– Ну и что будет в ШНыре? Снова все для других и ничего для себя? Гамак на чердаке? Выгребать из пегасни навоз? Тошнота после нырка, когда горошины в рот не возьмешь? Рабство какое-то!
– Нет никакого рабства! Кавалерия, Меркурий, мы с Улом – все так живут. Это единственная возможность нырять. Можно подумать, кто-то втихомолку трескает черную икру! – обиделась за ШНыр Яра.
Родион поморщился:
– Если вам так нравится – живите! А мне диктовать не надо! Вот как ты оказалась в этом магазине? Ну, говори!
– Приехала… – осторожно ответила Яра.
– А почему именно во вторник? Хочешь, скажу? Кавалерия по вторникам всегда ныряет, потом ей плохо и она до вечера сидит у себя, вот все и сбегают!
Яра смутилась, потому что Родион был прав. Они действительно удрали в Москву именно по этой причине.
– Я могла бы и сама уехать. Отпроситься… Можно подумать, никогда не отпрашивалась! – буркнула она.
– Да, могла. Но тебе было бы неловко. Когда кто-то вкалывает, очень неудобно валить, – мгновенно и очень верно сказал Родион.
Яра ощутила себя загнанной в угол:
– Перестань! Да, все так и есть, но перестань. Ты соврал!
Скулы у Родиона вспыхнули:
– Соврал? В чем?
– Ты сказал правду, но… соврал. Так тоже можно: сказать правду и одновременно соврать. Извратить что-то крайне важное, на чем все держится.
– Да-а? – Лицо Родиона исказилось так, что он стал совсем страшен. – А мне вот как-то все равно! Я иду по улице и думаю: эта девушка не для меня, и эта не для меня, и эта машина не для меня! Но самое мерзкое: я знаю, что, если бы и эта девушка была моей, и эта машина, все равно я бы не насытился! Я бы их возненавидел: и девушку, и машину, и все! Меня разорвало бы от ощущения тупиковости, бессмысленности! Загон какой-то!
– Может, тебя только тем и можно обрадовать, что ничего тебе долго не давать? – спросила Яра, но Родион ее не услышал.
– Жизнь распадается большими кусками! От меня остались одни руины! Тебе никогда не приходило в голову, что ад для отступившего шныра начинается уже сейчас? Только отступил – и сразу ад?
– Вернись в ШНыр. Очень тебя прошу, – твердо сказала Яра. Она видела, что Родион растравливает себя. Ковыряет ранку.
– Да-а? И что ты сделаешь, чтобы я вернулся? На колени встанешь? – спросил Родион, уверенный, что Яра этого не сделает.
Он еще не договорил, а Яра уже быстро опустилась на колени. Больше всего Родиона потрясло, что она даже не оглянулась. Ее не волновало, смотрят на них или нет. А ведь совсем близко вертелась красная рубашка продавца и две солидные технически одаренные дамы пытались засунуть в фотоаппарат кабель питания от принтера.
– Вернись, Родя! – сказала Яра просто. – Вернись!
Родион схватил Яру под локти и рывком поднял на ноги.
– Перестань! – зашипел он. – Разве ты не видишь, что я не могу? Что я умер? Я могу переступить через всех, но не через себя! Я сдался сам себе! Я труп!
– Не говори так. Надо терпеть и идти.
– И все?
– Идти и терпеть.
– И это все, что ты можешь предложить?
– Да. Все!
Неожиданно Родион усмехнулся:
– Ужасно противно, когда тебя ничего не ждет.
– Это смотря о чем мечтать.
Откуда-то вынырнула Диана. Ее пушистые волосы казались синеватыми – сзади била лампа. В заставленном товарами магазине Диана двигалась легко, ничего не задевая, как летучая мышь. Где-то рядом маячил и Аркадий.
– Милый! Вот ты где! А мы тебя ищем!
Родион схватил с полок монитор и швырнул его им под ноги. Диана даже глазом не моргнула:
– А! Ну так бы и сказал, милый, что занят! Пойду посмотрю настольные лампы! Там такая забавная есть, с мозаикой!
Откуда-то подскочили животик и челочка, вместе составившие негодующего администратора. Аркадий обнял его за талию и, успокаивающе бормоча, куда-то увел. Родион проводил их задумчивым взглядом.
– Утром я подрался… с водителем там одним… Вокруг камеры, полицейская машина. И что же? Этот тип мгновенно все уладил… У него прямо дар какой-то, – пробормотал он.
– Просто куча денег, – сказала Яра.
Родион дернул подбородком. Ему навстречу по проходу двигалась девочка лет семи со светлыми кудряшками. Ее правая нога не гнулась. Тело было загипсовано до середины груди, оставив на свободе только левую ногу и руки. Гипс сковывало сложное медицинское устройство, начинавшееся от стопы и завершающееся в районе подмышки. Зацепившись о разбитый Родионом монитор, девочка, загрохотав своим доспехом, растянулась во весь рост. Родион ринулся поднимать ее, но мама девочки не подпустила его.
– Не надо, не надо! Прошу вас! Она не захочет! – зашептала она торопливо.
– Почему? Она же…
– Я сама! – Девочка неуклюже опиралась руками, сердясь и далеко откидывая мешавшую ей негнущуюся ногу. Громоздкое устройство лязгало. Родион стоял и смотрел, как она, точно черепаха, ворочается на полу. С третьей или четвертой попытки девочка все-таки победила железки и, уцепившись рукой за стеллаж, поднялась. Ее лицо сияло торжеством победы.
– Я сама! – воскликнула она еще раз и пошла.
Родион долго глядел ей вслед. Даже немного отбежал, чтобы ничего не пропустить. Первой двигалась девочка с негнущейся ногой и в каркасном доспехе. За ней, готовая подхватить ее, но все же уже смирившаяся с неминуемыми падениями, семенила мама.
Даже когда они ступили на эскалатор и скрылись, Родион продолжал смотреть в ту сторону. Он полностью потерял ощущение времени. Когда же вспомнил о Яре, то там, где она раньше стояла, помещался всеупитаннейший и всепобеднейший Аркадий Юрьич. Дианы рядом с ним не было, и Яры тоже.
– Это что? А где Яра? – спросил Родион.
– Ушла, – охотно пояснил Аркадий, показывая туда, где новенькие камеры на штативах все как одна были нацелены в отдел «Кухня», снимая круглые бока мультиварок.
Родион несколько секунд простоял, озадаченный. Что-то у него не стыковалось. Просто так взять и уйти было совсем не в духе Яры. Он послушно двинулся за Аркадием, но вдруг остановился и оттянул рукав. Фигурки на нерпи слабо серебрились, а больше всего кентавр. Это означало, что кто-то поблизости использовал своего.
