Рина, оскорбленная тем, что ее ручки назвали трясущимися, забыла повторить, что нашла камень на улице.
– Не буду хвастать, у меня прекрасная память на камни, – продолжал Гай. – Многих людей я не запоминаю и с третьего раза, но камень… камень мне достаточно увидеть лишь однажды. Поэтому, когда я увидел этот опал у Ингвара, я был потрясен. Помчался в свой запасник и понял, что не ошибся. Да, это он!..
Гай еще секунду смотрел на аммонит, а потом опустил руку. И опять держал обе раковины далеко друг от друга.
– А если они соприкоснутся? Или контейнер помешает? – спросил Долбушин.
– Контейнер, конечно, помешает, но все равно рвануть может сильно. На наши похороны, Альберт, никто не явится, потому что хоронить будет нечего, – сказал Гай.
Долбушин перекинул свой зонт через плечо.
– Весело, – сказал он кратко.
– Я тоже веселюсь, – признал Гай. – Давно уже. С того дня, как понял, что обе эти закладки – одно целое… А теперь, Альберт, у меня к вам единственная просьба! Убедите вашу дочь, не проявляя героизма – потому что какой тут героизм, когда ей ничего не угрожает? – показать нам точное место на карте двушки, где она нашла эту раковину. Предельно точное место… После этого, если она пожелает, свой аммонит сможет унести с собой!
Рина хотела резко ответить, что ни за что ничего не скажет, но отец коротко и сильно сжал ей руку.
– Хорошо. Я поговорю с ней. Она отметит, – пообещал он.
– Не когда-нибудь, а сейчас! Карта двушки у меня с собой. Чисто случайно, разумеется. Я тоже нашел ее на улице у мусорного бака и забыл отнести в музей, – сказал Гай насмешливо.
Он достал карту и развернул ее прямо на кровати у Млады. Карта развернулась в четыре раза, затем в восемь раз – и заняла всю кровать. Края ее, свесившись на пол, коснулись ковра. Рина узнала заболоченную луговину, лес, ручей. Вот Первая гряда. Вот Прииск. Козырек. Вторая гряда. А дальше? Ведь точно есть и дальше, но как назло, эта часть карты свешивается на пол, и не разглядеть!
Более подробной карты двушки не было и в ШНыре. На ней обозначалось множество знаков, значения которых Рина не знала. Правда, попадалось кое-что и знакомое. Вот «двигаться строго на север», вот «пега не оставлять и не привязывать», а тут во вполне благонадежном месте – знак смертельной опасности. Рина жадно смотрела на карту и жалела, что не может впитать все в себя и запомнить! Ах, почему у нее в голове нет фотоаппарата! Может, потом из мозга можно будет как-нибудь вытащить?
– Легко! – ласково заверил ее Гай. – Но для этого придется вначале вытащить сам мозг. Это я тебе чисто по-дружески говорю. Фельдшер Уточкин неплохо с этим справлялся.
Рина испуганно оглянулась на него и, сообразив, что забыла заблокировать мысли, защитилась все той же сдохшей цаплей.
– Так покажешь место? – в полутьме плохо освещенной комнатки Гай сверкнул синеватой улыбкой, которая почему-то казалась движущейся. – Я подозреваю, что это где-то здесь, да?
– Нет, – сказала Рина, специально не глядя на карту, потому что интуитивно ощущала, что Гай нацелил палец в правильный квадрат, хотя и немного дальше, чем она в действительности забралась. Все-таки приятно, когда тебя переоценивают!
В тесную комнатку втиснулся один из берсерков. Ухитрившись никого не задеть, с ловкостью циркового медведя он добрался до Тилля и что-то быстро зашептал ему на ухо.
– Ты уверен? – спросил Тилль озабоченно. Затем подошел к Гаю и тоже что-то быстро шепнул.
– Странно! – сказал Гай, вздрагивая бровями. – Как же он сюда пробрался? Ну так проверьте его!.. Нет! Пусть это сделают мои люди!
Тилль решительно направился к выходу. За ним суетливо засеменил Дионисий Тигранович, ухитрившийся подслушать шепот берсерка на ухо Тиллю и теперь слабеньким голоском зовущий Младочку и Владочку. Воспользовавшись сумятицей, следом за ними выскользнула и Рина.
Толпа закружила ее. Она сразу потеряла и Белдо, и Тилля и растерянно озиралась, оглушенная звуками и голосами. Ее толкали. По залу скользили официанты с бокалами на подносах. Один из них, слепо наскочивший прямо на Рину, привлек ее внимание своей длинной, очень спутанной рыжей шевелюрой, закрывавшей ему лоб и большую часть лица.
Она как раз удивленно разглядывала его шевелюру, размышляя, как можно с такими волосами что-либо видеть, когда сбоку от того же официанта возник один из арбалетчиков Гая. За его спиной ябедливо подпрыгивал Дионисий Белдо.
Секунду или две арбалетчик пристально смотрел на официанта, пытаясь что-то припомнить и попутно сосчитать взглядом других скользивших по залу официантов. Потом, приняв какое-то решение, двинулся по залу ему наперерез. От лохматого не укрылся повышенный интерес к его скромной персоне. Он остановился и, показывая, что никуда не уходит и ждет, помахал арбалетчику рукой. Затем, извинившись, передал свой поднос одному из шатко бредущих мимо инкубаторов. Инкубатор впал было в ступор, а потом чему-то обрадовался и галопом пронесся вперед, балансируя бокалами на подносе. Видно, решил, что официант теперь он и это очень весело.
Охранник Гая был уже совсем рядом. Правой рукой он тянул из-за спины коробчатый арбалет, а левой примеривался к рукаву рыжего. Лохматый, сохраняя все тот же жалобный вид, зачем-то полез под белый китель.
«Документик ищет!» – подумала Рина.
Телохранитель считал иначе. Отбросив арбалет, которым он уже не успевал воспользоваться, он прыгнул на официанта. Тот уклонился, круто развернувшись в бедрах, и в руке у охранника, успевшего вцепиться ему в волосы, осталась вся его рыжая шевелюра. Арбалетчик в ужасе уставился на нее. Должно быть, ему показалось, что он содрал с официанта скальп. Но это был всего лишь парик.
Дальше разбитое время застыло, раскалываясь на кадры. Рука официанта показалась из-под кителя. Теперь в ней было что-то плоское и на глаз ломкое. Серебристая паутина, вмерзшая в тонкий и отчего-то не растаявший слой льда.
«Паукс? Нет?» – мелькнуло в мыслях у Рины. Сама она никогда не видела паукс, но слышала, что паутина с двушки, если пронести ее сквозь болото, становится в человеческом мире исключительно сильной атакующей закладкой.
Вскинув закладку над головой, официант на мгновение застыл, набираясь решимости.
– Ну что, ведьмарики? Потанцуем? – крикнул он сорванным голосом.
Теперь, когда парик больше не скрывал лица, Рина узнала его. Поняла, что сейчас произойдет. Атакующая закладка, брошенная себе под ноги, – верная смерть для того, кто это сделал. Но и не только для него. Для всех, кто сейчас в зале.
– Родион! – отчаянно крикнула Рина. – Не надо, Родион!
Ее вопль настиг Родиона в момент броска. Он повернулся. Узнал ее. Отшатнулся. В медленно падавшем пауксе, не достигшем еще пола, уже в воздухе что-то начало трескаться. По тонким паутинкам пробегал белый усиливающийся огонь. Родион гортанно крикнул, сделал маленький шаг вперед, резко раскинул в стороны руки, точно для того, чтобы занять собой больше пространства, и бросился на паукс грудью.
