Голос Гая бился стеклом. Резал уши.
– Нет-нет! – поспешно пролепетал глава магического форта. – То есть я не притворяюсь… Я действительно…
Лицо Гая перестало желейно дрожать. Теперь это была не мертвая медуза, а кусок желтоватого пористого сыра.
– Действительно глупы? Это грустно!
Из коридора донесся шум. Жалобные голоса, шепот. Млада и Влада пытались кого-то остановить, но их без церемоний отгоняли зонтиком.
– Трите ее салфеткой, Дионисий, трите! Насколько я понимаю, ее родитель отыскал-таки медицинское светило, – сказал Гай, и по лицу Рины начала поспешно елозить салфетка.
Дверь распахнулась. В комнатку ворвался Долбушин. За ним без большой охоты тащился пухлый пожилой человек в золотых очках и дорогом кашемировом пальто, накинутом поверх пижамы. Это и было медицинское светило, которого настойчивость главы форта выдернула ночью из постели.
– Ну и где здесь больной? – спросило светило, изучая почему-то не Рину, а подпрыгивающего Дионисия Тиграновича, который, вероятно из застенчивости, ухитрялся чесать правое ухо левой рукой.
Долбушин бесцеремонно снес с дороги Белдо и пробился к диванчику.
– Вот! – закричал он, показывая на Рину, которая притворялась едва очнувшейся.
Светило приблизилось к Рине, невнимательно отвернуло ей пальцем веко, зачем-то потрогало щеку, коснулось запястья и, особенно не заинтересовавшись пульсом, вернуло свою руку обратно.
– М-м-да, – произнесло светило с непонятным выражением. – Чудно! Ну что я могу тут сказать, без оборудования, без ничего? Имеется девушка. Лежит на диване. Давление, видимо, в норме. Зрачок реагирует на свет. Мозг, похоже, не пострадал… Хотя кто его знает… Девушка, вы помните, как вас зовут?
– Аня! – сказал Долбушин.
– Рина! – сказала Рина.
Светило, сильно не удивляясь, потерло пальцем свою пухлую щеку, оставив на ней розоватый след.
– М-да… Ну что тут сказать?.. Определенные несостыковочки есть, но это уже скорее по части психиатрии… Привозите ее утром в мой центр. Обследуем. Возможно, обнаружим что-нибудь интересненькое, типа гастрита или нарушения осанки. Кушает ребеночек хорошо? Не занимается спортом типа горных лыж? А то кожа обветренная и веки воспалены.
– Как это «утром»? Вы что, издеваетесь, профессор? Она час была без сознания! – крикнул Долбушин.
– Да, – охотно согласилось светило. – Не исключаю… В этом возрасте шок легко может перейти в крепкий здоровый сон… Ну так я пошел? Тут точно больше нет больных? – Профессор, закончив изучать Белдо, который зачем-то прыгал на носочках, с осторожностью взглянул на Гая, гибкое лицо которого на мгновение исказилось так, что заставило усомниться в существовании под кожей черепа.
– Больше нет. Идите, профессор, вас проводят! – сказал Гай.
Из коридора в комнату вдавились два берсерка. Взглянув на арбалеты в их руках, светило хмыкнуло, явно ставя всем подряд невысказанный диагноз, и, пройдя между ними, направилось к выходу. Берсерки повели его по сложному переплетению коридоров. Он шел, а через две стены, кусая от боли руки, лежал израненный и обожженный Родион.
* * *
Долбушин помог Рине подняться с дивана:
– Собирайся! Мы едем к профессору!
– Ну да, – ехидно сказал Белдо. – Надо очень быстро к нему ехать, пока он совсем не удрал.
Глава финансового форта угрожающе перебросил зонт через руку.
– Мы едем к врачу! – с угрозой повторил он. В его голосе была маниакальность хирурга-любителя, который собрался зашивать метровой иглой сантиметровую царапину.
Дионисий Тигранович взглянул на Гая и попытался закупорить дверь своим хилым тельцем.
– Аммонит! – жалобно повторил он. – Пусть покажет на карте, где она его нашла! Буквально одну точечку!
– Все карты после. Девочке нужен врач!
Губы у Белдо запрыгали.
– У меня разгромили весь дом… Я очень несчастен! – жалобно сказал он.
Долбушин сдвинул его с прохода.
– Я пришлю к вам бригаду уборщиц, – пообещал он.
Пугливо косясь на зонт, Белдо кинулся к Гаю.
– Сделайте что-нибудь! Он же ее уведет! – крикнул он.
– Минуту, Альберт! – звякнул голосом Гай.
Долбушин ударился локтем о ручку двери. Поморщился. Было больно.
– Никаких минут! Мы уходим!
– Разумеется! Не устраивать же нам, в конце концов, войну фортов! И чего ради? – сказал Гай, непонятно улыбаясь. – Дионисий Тигранович! Если мне не изменяет память, когда-то к вам попала укороченная нерпь с гепардом, принадлежащая этой девушке. Было такое?
В груди у Белдо что-то булькнуло.
– У меня ничего нет! – жадничая, крикнул он.
– Дионисий, перестаньте! Гепард вам не подчиняется, сама нерпь разряжена, – повторил Гай. – Принесите ее!
– Зачем?
– Хочу на нее взглянуть. Ну же, Дионисий! Не заставляйте вас умолять!
Белдо, причитая, потащился в заветную комнатку. Там он извлек из шкафа альбом старинных голладских гравюр. Прислушиваясь, не идет ли кто, наскоро пролистал, отыскав толстого, с сизым носом, трактирщика. За спиной трактирщика таился темный, в трещинах масла буфет. Заметив Белдо, трактирщик неуловимо зашевелился на бумаге, заманивая Дионисия Тиграновича в свое подозрительное заведение.
Продолжая по инерции скулить, глава магического форта ноготком открыл верхний ящик нарисованного буфета и, смело вдвинув руку в пятое измерение, извлек укороченную нерпь с гепардом. Пухлый подбородок трактирщика задрожал жирными складочками.
Не глядя на нерпь, чтобы не растравлять себя, глава форта магов быстро поставил альбом на полку и вернулся к Гаю. Рина упрямо стояла в дверях, мешая Долбушину увести ее. Увидев Белдо, Гай сразу вскочил и выхватил нерпь у него из рук:
– Принесли? Отлично! Ну-ка, ну-ка!
Гай погладил тусклую фигурку гепарда. Она не вспыхнула. Лишь слабо озарились контуры.
– Смотрите, Альберт! Вот он единственный уникум, от которого ни Дионисию, ни Тиллю, ни, боюсь, даже мне нет никакой пользы. Опасная игрушка! Чтобы животное тебя слушалось, его надо любить и искренне желать ему добра. Если же будешь иметь какие-то тайные мысли, оно обидится и сделает неправильные выводы. Даже простой хомяк способен вцепиться в палец так, что его зубы сойдутся у тебя в кости. Про хищников я даже не упоминаю… Один случайный образ – и тебе элементарно перегрызут горло.
– Моя дочь его не возьмет! – крикнул Долбушин.
Рина вцепилась в нерпь. Глава финансового форта тянул ее в одну сторону, Рина в другую, да и Гай не отпускал. Белдо прыгал рядом и, сохраняя нейтралитет, грыз ногти. Арбалетчики Гая и телохранитель Долбушина стояли в коридоре, опасливо косясь друг на друга и уже смутно понимая, что тут разберутся и без них.
