Рина хотела окликнуть ее, но Кавалерия строго сжала ей запястье, и Рина промолчала. Да она и сама уже спохватилась, что, если покажет сейчас Алисе на этих бабочек, Алиса начнет давить их, сгонять и устроит очередную постановочную истерику.
Вместо этого Кавалерия осторожно обошла Алису, как если бы никакой Алисы не существовало, а вместо нее торчал бы пенек, и приблизилась к каменному фонтану. Рина попыталась последовать за ней, но неведомая сила остановила ее метрах в двух. Ближе Рина продвинуться не смогла. Правда, сейчас это не обидело ее, а скорее обрадовало.
«А то я бы обнаглела!» – подумала она.
– Смотри внимательно! – велела Кавалерия Рине.
– Куда?
– На камень! Замечаешь что-нибудь?
Рина вгляделась в прорезанные в камне бороздки. Хотя фонтан и был сдвинут, в бороздках оставалась вода, и Рине показалось, что она мелко дрожит. А вместе с водой дрожит и отражение неба.
– Сотрясается! – сказала Рина.
– Да, – согласилась Кавалерия. – Именно так я и догадалась, что тот второй камень, его двойник, в движении.
– Но почему он не срывается с места?
– Думаю, ткань мира потому и ткань, что обладает определенной способностью к сжатию. Два разных конца простыни можно свести вместе так, что они окажутся в одной точке пространства, но при этом останутся противоположными концами. И при этом, если не придерживать второй конец простыни свободной рукой, она все равно будет понемногу двигаться, шевелиться на кровати…
– Как наш каменный фонтан? – сказала Рина.
– Да. Вообще два камня-близнеца не должны находиться в одном мире. Помнишь, что случится, если закладку соединить с антизакладкой?
– Взрыв.
– Точно. Огромный выброс энергии. Даже если мы сейчас разбежимся и унесем с собой улей с золотыми пчелами – все равно без закладки ШНыру не существовать. Каменный фонтан – его основа. Он поддерживает все нерпи, защиту ограды, вообще все, – сказала Кавалерия.
– Какой Гаю смысл уничтожать ШНыр? – возразила Рина. – Не будет ШНыра – не будет перебежчиков, не будет перехваченных закладок…
– Это да. Но Гай и в огонь шагнет, чтобы прорваться на двушку. Им владеет маниакальная идея, что сердце двушки беззащитно.
– А разве это не так? – спросила Рина.
– Понятия не имею! – с досадой ответила Кавалерия. – Если Гай за свои пятьсот или сколько там ему лет всего не узнал, то я-то тем более не справочное бюро!
Видимо, голос ее прозвучал слишком громко. Алиса рывком встала. Потревоженные бабочки разом сорвались с нее. Одну из них, севшую на щеку возле рта, Алиса сумела прихватить губами, а потом резко дунула. Бабочка закувыркалась как осенний лист.
– Дураки! – произнесла Алиса. Смертные жетоны вызывающе звякнули. – Все гады! – еще громче сказала Алиса.
Сказала в сторону, непонятно к кому обращаясь, но, кроме Рины и Кавалерии, рядом с ней никого больше не было. Кавалерия никак не отреагировала, лишь дрогнула бровью. Алиса расхохоталась, повернулась и пошла прочь из Лабиринта.
– Кто-то, похоже, перегрелся! – прошептала Рина, зная, что Алиса может и вернуться, чтобы продолжить скандал.
– Напротив! – улыбнувшись, отозвалась Кавалерия. – С Алисой все очень неплохо.
– Она хамит!
– Нет. Не хамит. Это нравственный кашель. Человек выздоравливает, но еще кашляет… Некоторые другие нравятся мне куда меньше.
Рине захотелось уточнить, кто эти «некоторые другие», но она почувствовала, что ответа не получит, и вместо этого рискнула задать повторный вопрос, зачем нырнул Меркурий Сергеич.
Кавалерия, наклонившись, сорвала с клумбы хризантему. Потянулась было ее нюхать, но не донесла до носа и раздраженно отбросила:
– Он считает, что нам нужен козырь! Говорит, что Гай опережает нас на один ход! Если мы не перехватим инициативу, он нас додавит.
– А что за козырь? – спросила Рина.
На глаза Кавалерии попалась брошенная хризантема. Она подняла ее и с грустью расправила примятый цветок.
– Бывают же такие звери! – сказала она.
– Так это же, простите, вы сорвали… – смущенно начала Рина.
Короткая косичка Кавалерии дернулась как кошачий хвост:
– РАЗУМЕЕТСЯ! Вот я и говорю: «Бывают же такие звери!»
– А-а-а, – осторожно протянула Рина.
– Когда человеку нечего сказать, он говорит «а-а-а», – передразнила Кавалерия. – Кроме синих и красных, бывают закладки сросшиеся. Представь, что крохотный камешек – синяя закладка. И вот этот камешек волей случая оказывается внутри капли смолы или какой-нибудь улитки, которая, в свою очередь, является красной закладкой. И все это застывает на века с чудовищной, непредсказуемой силой внутри! Когда такая закладка оказывается в человеческом мире, она спутывает все карты! Как если бы на шахматной доске появилась фигура сильнее ферзя!
– А Меркурий знает, где эта сросшаяся закладка? – спросила Рина.
Кавалерия не то вздрогнула, не то пожала плечами:
– Он не говорил. Но наверняка догадывается, иначе не нырял бы… У каждого бывалого шныра есть на двушке секрет. Место, куда его постоянно влечет и которое он утаивает от других. Не потому, что там закладки лежат штабелями, а потому, что это его место. Внешне оно может быть неприметным. Какой-нибудь ручей или сосна с выступающими из земли корнями.
– И у вас есть такое место?
– Все может быть, – уклончиво ответила Кавалерия.
– Но почему Меркурий не достал сросшуюся закладку раньше, если знал, где она?
– Всякое появление сильной закладки должно быть своевременным. Но теперь приходится рисковать.
– И чего от такой закладки ожидать? – спросила Рина.
– А вот это хороший вопрос! Просто отличный! Пять баллов за вопрос! К сожалению, я пока не могу поставить себе пять баллов за ответ, поскольку не знаю его.
Глава двадцатая
Сросшаяся закладка
Истина прячется не в словах, а в промежутках между ними. В недоговоренностях. В крошечных трещинках.
Из дневника невернувшегося шныра
Грузовик был уже на МКАДе. Смирный новенький трейлер «Рено» с контейнером. Нет, не угадала Кавалерия, предположив, что на контейнере будет написано «Мебель». Просто трейлер и трейлер, ничем не отличающийся от всех прочих. Гаишники им совсем не интересовались, да если бы и заинтересовались чем-то, то лишь незначительностью груза и дальностью расстояния, на которое этот груз перевозили. В контейнере не было ровным счетом ничего, кроме единственного валуна, тщательно закрепленного на деревянном каркасе, чтобы он при торможении не бился о стенки.
На груз, хотя в данном случае это было не обязательно, имелись все необходимые документы. В них четким, несколько старомодным, привыкшим к завитушкам пера почерком значилось, что грузовик перевозит «Памятник всеобщему финалу». Гай, помещавшийся в кабине между Тиллем и одним из своих арбалетчиков, имел своеобразное чувство юмора.
