Лежавшие прежде на кровати, коробки стояли теперь вдоль стены, под фреской с изображением такси, которая, как выяснилось, не стоила ровным счетом ничего, подобно прочему хламу, хранившемуся здесь в избытке. Энни начала просматривать содержимое коробок, делая записи в блокноте, но не обнаружила ничего интересного, кроме книги, где оставляли свои отзывы гости Марии, да старого альбома, который завела еще девчонкой, назвав его «Книгой грез». Страницы альбома она заполняла рисунками, театральными программками, фотографиями любимых актрис и собственными рецензиями на воображаемые спектакли, которым суждено было стать настоящей сенсацией на Бродвее. К несчастью, реальность слишком мало походила на ее детские мечты, и Энни с горечью отложила альбом.
Из кухни доносился божественный аромат. Наскоро продрав расческой кудрявые волосы и тронув губы блеском, чтобы выглядеть не совсем уж жалко, она вернулась в гостиную, где обнаружила Харпа. Тот развалился на диване, где раньше лежал Лео. Еще с порога Энни заметила у него в руках один из своих рисунков.
– А я и забыл, что ты отлично рисуешь, – произнес Тео.
Энни почувствовала себя неуютно – рисунок не предназначался для чужих глаз.
– Вовсе нет. Я рисовала от нечего делать.
– Ты себя недооцениваешь. – Тео снова взглянул на рисунок. – Мне нравится этот парень. У него есть характер.
Речь шла о наброске серьезного, задумчивого мальчугана, с виду отличника, с прямыми темными волосами и непокорным вихром, торчащим у него на самой макушке, словно фонтанчик. Из штанин выглядывали костлявые лодыжки – должно быть, паренек неожиданно подрос, как это нередко бывает с детьми в его возрасте, и джинсы стали ему коротки. На носу с редкими веснушками сидели очки в квадратной оправе. Застегнутая не на ту пуговицу рубашка перекосилась, а на тонком запястье болтались большие, не по возрасту, часы. Конечно, набросок был далек от совершенства, но вполне годился для создания новой куклы.
Тео повернул рисунок, разглядывая его под другим углом.
– Сколько ему, по-твоему, лет?
– Понятия не имею.
– Наверное, лет двенадцать. Переживает период взросления.
– Ну, если ты так говоришь.
Тео опустил листок, и Энни вдруг заметила, что он налил себе бокал вина. Она хотела было возмутиться, однако Тео жестом указал на открытую бутылку, стоявшую на комоде в стиле Людовика XIV:
– Я принес вино из дома. Но ты не получишь ни капли, пока не ответишь на несколько вопросов.
Вот уж чего Энни совершенно не хотелось делать.
– Что у нас на ужин?
– Лично у меня на ужин мясной рулет. И не просто мясной рулет. Внутри запечена панчетта
[18]
с сыром двух сортов, вдобавок сверху мясо полито соусом, в состав которого входит особый тайный ингредиент. Даю подсказку: быть может, это «Гиннесс». Тебе интересно?
От одной лишь мысли о мясном рулете рот Энни наполнился слюной.
– Возможно.
– Хорошо. Но прежде тебе придется кое о чем рассказать. Иными словами, твое время вышло. Уже не отвертеться, тебя приперли к стенке. Решай прямо сейчас, доверяешь ты мне или нет.
Как она могла довериться Тео? Конечно, стрелял в нее не он. Пуля вылетела с другой стороны. Но это вовсе не означало, что Харп заслуживал доверия. При его-то послужном списке… Энни не торопилась с ответом. Она поджала под себя ноги, устраиваясь поудобнее в «самолетном» кресле.
– Как жаль, что критики разнесли твою книгу в пух и прах. Могу представить, как больно ударили эти разгромные отзывы по твоему самолюбию.
Тео лениво отпил глоток вина с видом плейбоя, нежащегося на пляже Коста-дель-Соль.
– О, вся моя уверенность в себе разлетелась вдребезги. Ты уверена, что не читала мою книгу?
Настало время отплатить Тео за его высокомерие.
– Я предпочитаю литературу сортом повыше.
– Да, я видел некоторые образцы этой литературы у тебя в спальне. Устрашающее зрелище для жалкого писаки вроде меня.
Энни недовольно нахмурилась.
– Что ты забыл у меня в спальне?
– Обыскивал ее. И куда успешнее, чем когда пытался взломать твой компьютер. На днях тебе все же придется сообщить мне свой пароль. Это будет справедливо.
– И не надейся. Этому не бывать.
– Тогда я и впредь буду надоедать тебе и повсюду совать свой нос, пока не станешь со мною откровенной. – Он махнул бокалом в ее сторону. – Кстати, тебе нужны новые трусики.
Учитывая, что Энни сама устроила в башне форменный обыск, ей не сразу удалось разыграть благородное негодование.
– С моим бельем все в порядке.
– Это говорит женщина, у которой уже давно не было мужчины.
– Вовсе нет! С чего ты взял?!
– Я тебе не верю.
Энни вдруг охватило противоречивое желание ломать комедию и быть при этом искренней.
– К твоему сведению, вся моя жизнь – череда бесконечных романов с жалкими неудачниками. – «Не такая уж длинная череда», – хотела добавить Энни, но Тео расхохотался, и она не стала уточнять.
Отсмеявшись, он горестно покачал головой.
– Я же говорил, ты себя недооцениваешь. Почему так вышло, и когда ты наконец это преодолеешь?
Мысль о том, что Тео думает о ней лучше, чем подчас она сама о себе, обескуражила Энни.
«Доверься ему», – горячо шепнула Плутовка.
«Не делай глупостей», – предупредила Милашка.
«Забудь о нем! – вскричал Питер. – Я твой герой! Я сам тебя спасу!»
«Тебе не надоело разыгрывать из себя крутого, чувак? – осклабился Лео. – Не будь придурком. Она отлично справится сама».
Напоминание о том, что мужчины рядом нет и вступиться за нее некому, склонило чашу весов в пользу Тео. Заметив себе напоследок, что у психопатов особый дар завоевывать доверие своих жертв, Энни спустила ноги с кресла и рассказала Тео правду.
– Перед смертью Мария призналась, что оставила для меня в коттедже нечто ценное. Наследство. Найдя его, я разбогатею.
Тео внимательно ловил каждое ее слово. Он резко выпрямился и наклонился вперед.
– Что за наследство?
– Не знаю. Мама едва дышала. Почти сразу она впала в кому и умерла той же ночью, не дожив до утра.
– Ты так и не нашла эту ценность?
– Я внимательно изучила все произведения искусства, хранящиеся в доме, но за последние годы Мария успела распродать большую часть своего собрания. То, что осталось, не представляет особой ценности. В какой-то момент я было решила, что речь шла о вине, и несколько часов пребывала в счастливом заблуждении.
– В этом доме бывали известные художники. И музыканты.
