– На случай если у тебя вдруг возникнут сомнения… ты отличный парень и вполне сносный любовник, но я ни за что не стала бы убивать себя из страсти к тебе.
– Ты меня утешила.
– Или терять из-за тебя сон.
– Звучит немного обидно, но спасибо за откровенность.
– Так ведут себя психически здоровые женщины. Прими к сведению на будущее.
– Непременно так и сделаю.
Энни вдруг стало трудно дышать, грудь будто сдавило обручем. Ее беззаботный тон не вязался с этим горьким, тяжелым чувством. Ей было мучительно жаль Тео. Он приехал на остров не ради книги. Он нес добровольное покаяние за две смерти, в которых винил себя. В Харп-Хаусе Тео искал не убежища. Дом стал для него тюрьмой, наказанием.
На следующее утро, доставая из буфета коробку с овсяными хлопьями, Энни взглянула на календарь, висевший на стене. Прошло тридцать четыре дня, осталось еще двадцать шесть. В кухню вошел Тео. Он сообщил, что собирается на материк.
– Из Портленда приедет мой издатель. Мы встретимся с ней в Камдене, чтобы кое-что обсудить. Эд Комптон на своем судне привезет меня обратно на остров завтра вечером.
Энни схватила с полки глубокую тарелку.
– Везет тебе. Яркие фонари, асфальт, «Старбакс»… впрочем, я все равно не могу себе позволить зайти в «Старбакс».
– Я схожу туда за тебя. – Тео поднял руку примирительным жестом, будто заранее ожидал от Энни возражений. – Знаю, ты вооружена и очень опасна, но я прошу тебя переночевать в Харп-Хаусе, пока меня не будет. Это не приказ, а вежливая просьба.
Он пытался защитить Риган и Кенли, а теперь и Энни.
– Ты словно девчонка, – фыркнула она. Тео ответил ей хмурым взглядом, медленно качнувшись с каблука на носок. Грозный, огромный как медведь, – воплощение мужского гнева. – Это был комплимент, – добавила Энни. – Своего рода. Ты так опекаешь меня… Я крайне признательна тебе за то, что ты добровольно вызвался играть роль сторожевого пса при мне, но я не одна из тех беспомощных женщин, которыми ты себя окружаешь.
Губы Тео скривились в злой, задиристой усмешке.
– Помню, ты что-то говорила насчет хлыста… Мне все больше нравится эта мысль.
Энни раздирало желание повалить Тео на пол и сорвать с него одежду. Вместо этого она состроила презрительную гримаску: – Я останусь в Харп-Хаусе, подружка, только чтобы ты не волновалась.
Ее колкость принесла желаемые плоды. Тео овладел ею прямо на полу кухни. Это было бесподобно.
Энни не хотелось ночевать в Харп-Хаусе, однако пришлось согласиться, чтобы успокоить Тео. По пути к дому она остановилась взглянуть на жилище фей. При помощи прутиков Тео пристроил балкончик над дверью. Еще он перевернул несколько ракушек и немного разворошил «брусчатку», создав видимость, будто ночью феи танцевали при луне напротив домика. Энни повернулась, подставляя лицо солнечным лучам. Холода держались так долго, что каждый солнечный день казался ей чудом.
На кухне витал аромат свежеиспеченного бананового хлеба. Хотя стряпала Джейси скверно, выпечка ей удавалась неплохо. Она постоянно что-то пекла, с тех пор как Энни вызвала ее на откровенный разговор о смерти отца Ливии, будто пыталась загладить неловкость, извиниться за скрытность и недоверие.
На столе рядом с хлебом лежали россыпью обрезки цветного картона – их оставила Ливия, закончив свою поделку. Энни провела немало времени, читая в Интернете статьи о глубоких психологических травмах у детей. Она особенно заинтересовалась, наткнувшись на публикации о кукольной терапии. Однако, как оказалось, подобные методики требовали специальных знаний, их применяли опытные психологи, и статьи лишь в который раз показали Энни, сколь многого она еще не знает.
В кухню вошла Джейси. Она уже полтора месяца пользовалась костылями, но по-прежнему неуклюже ковыляла.
– Я получила сообщение от Тео. Он на пути к материку. – Голос Джейси прозвучал непривычно резко. – Уверена, ты уже скучаешь по нему.
Энни обвинила Джейси в скрытности, а сама тоже не слишком откровенничала с подругой. Но не могла же она открыто объявить, что Тео ее любовник. Энни не забывала, что обязана Джейси жизнью. Она вспомнила день, когда Риган столкнула ее в болото. Джейси шла по мосту вместе со всеми, но сильно отстала и, должно быть, не видела, кто толкнул Энни.
С наступлением вечера у Энни испортилось настроение. Обычно в конце дня она с нетерпением ждала встречи с Тео. И не только ради умопомрачительного секса. Ей просто нравилось его общество.
«Привыкай к одиночеству, – посоветовала Милашка в своей обычной прямолинейной манере. – Твоя безрассудная любовная связь подходит к концу».
«Сексуальная связь, – поправила ее Энни. – Думаешь, я сама не понимаю?»
«Это ты мне скажи», – хмыкнула Милашка.
Боль от расставания с Тео была предупреждением, тревожным звонком, нравилось это Энни или нет. В досаде на себя, она твердо решила провести вечер как можно приятнее. Публикации по кукольной терапии оказались на редкость увлекательными. Поблуждав еще немного по просторам Интернета, Энни улеглась в постель с захваченным из дома старым готическим романом в мягкой обложке. Где же еще читать наводящие ужас истории, как не в Харп-Хаусе?
И все же к полуночи повесть о циничном герцоге и невинной компаньонке не оправдала ее надежд – заснуть так и не удалось. Поужинала она неплотно, и теперь на нее вдруг напал голод. Энни вспомнила, что на кухне еще оставался банановый хлеб. Выскользнув из кровати, она сунула ноги в кроссовки.
Лампа на лестнице горела неярким желтым светом. Следом за Энни по стене бежала длинная тень, ступени скрипели под ногами. Сквозь мутные оконца над входной дверью пробивались серебристые лунные лучи. Слишком слабые, чтобы осветить холл, они лишь подчеркивали его мрачность. Никогда еще этот дом не казался Энни таким зловещим и отвратительным. Она свернула в боковой коридор… и ошеломленно застыла.
Джейси шла в свою комнату без костылей.
Ледяной ужас сковал Энни. Джейси держалась прямо и не хромала. Ее «больная» нога была в полном порядке.
Недавние события, словно в калейдоскопе, пронеслись у Энни перед глазами. Пуля, просвистевшая у нее над головой. Подвешенная к потолку Пышка. Угрожающая надпись на стене, намалеванная кроваво-красной краской. У Джейси имелся мотив, она хотела убрать с дороги соперницу. Неужели Энни проглядела очевидное? Так это Джейси вломилась в коттедж, устроив разгром? А потом стреляла, прячась за деревьями?
Подойдя к двери спальни, Джейси неожиданно остановилась. Затем посмотрела вверх, слегка склонив голову набок, будто к чему-то прислушиваясь. Но, кроме Энни, наверху никого не было…
Резко повернувшись, Джейси направилась туда, откуда пришла. Проскользнув в темную кухню, Энни прижалась спиной к стене. Ее оцепенение прошло. Ей хотелось схватить лгунью и вытрясти из нее правду.
