Однажды, когда Фрэн привела его домой из парка, с ним случилась странная история. Диггити отправился к себе в комнату, собираясь сесть за свою любимую видеоигру. Но стоило ему коснуться пульта, как тело его пронзило электрическим разрядом, а в следующий миг он провалился в звенящую черноту…»
Наступила ночь, а Тео все продолжал писать.
Каждое утро, просыпаясь, Энни находила на корме «Талисмана удачи» новое подношение. Кексы, омлет, овсяные хлопья домашнего приготовления, а также свежеотжатый апельсиновый сок заменяли жертвенного тельца, заколотого во искупление вины. Они взывали к милосердию Энни, заклиная ее хранить молчание.
Появлялись и несъедобные дары. К примеру, флакон душистого лосьона для рук или новенькая спортивная кофта на молнии, украшенная эмблемой острова, с ценником сувенирного магазина Тилди. Иногда Энни видела мельком дарительниц – Наоми, принесшую банку с супом, миссис Нелсон, оставившую лосьон. И даже Мари, явившуюся с лимонным пирогом.
На судне не возникало проблем с сотовой связью, и Энни начала обзванивать собачников, на которых раньше работала. Она поговорила и со своим бывшим боссом, владельцем «Кофе, кофе». Тот согласился снова взять ее на работу и позволить ночевать на кушетке в кладовке, пока она не найдет себе жилье. Но после всех переговоров у нее осталась еще уйма свободного времени, и Энни не отпускало чувство гнетущей пустоты.
Тео она больше не видела. После их последнего разговора он ушел взбешенным. Боль утраты терзала ее, словно стервятник, который, отхватив кровавый кусок, взлетает и кружит в воздухе, не желая оставлять добычу. Но эту муку испытывала лишь она одна.
Энни много думала о Нивене Гарре, однако так ни на что и не решилась. Она чувствовала, что не выдержит еще одного разочарования. Энни хотела бы разыскать его родственников, но позднее, когда покинет остров и притупится боль от расставания с Тео.
Две молодые женщины остановились возле судна. Их разбирало любопытство, почему Энни оставила коттедж. Должно быть, слухи о том, что дом больше ей не принадлежит, еще не поползли. Она пробормотала в ответ что-то невразумительное, якобы ей удобнее жить ближе к городу, но женщин, похоже, убедило ее объяснение.
На четвертый день на борт «Талисмана удачи» взобралась Лиза и бросилась обнимать Энни. Поскольку обычно она держалась холодно и отстраненно, эта неожиданная восторженность казалась странной. Все разъяснилось, когда Лиза наконец разжала объятия.
– Не могу поверить, что вы заставили Ливию заговорить. Я видела ее сегодня. Это похоже на чудо.
– Это не только моя заслуга, – возразила Энни, но Лиза снова порывисто обняла ее, сказав, что благодаря ей жизнь Джейси полностью изменилась.
Лиза оказалась не единственной гостьей. Энни стирала в каюте кое-что из белья, когда услышала шаги на палубе.
– Энни?
Это была Барбара. Повесив мокрый бюстгальтер сушиться на огнетушитель, Энни схватила пальто и поднялась на палубу.
Барбара стояла в рубке, держа в руках обернутый в прозрачную пленку батон сдобного хлеба домашней выпечки. Ее волосы не лежали, как обычно, пышными белокурыми волнами, а уныло свисали на плечи. Без привычного макияжа лицо Барбары казалось безжизненным. Неряшливый мазок кроваво-красной помады на губах только подчеркивал ее бледность. Она положила батон рядом с эхолотом.
– Прошло шесть дней. Ни вы, ни Тео не позвонили в полицию. Вы никому не сказали.
– Да. Пока никому, – подтвердила Энни.
– Мы стараемся все исправить. Я хочу, что бы вы знали. – В голосе Барбары звучала мольба.
– Браво!
Барбара нерешительно покрутила в пальцах пуговицу пальто.
– Мы с Наоми ездили в четверг на материк и разговаривали с юристом. Он готовит документ, который закрепит за вами право собственности. Коттедж навсегда останется вашим. – Барбара посмотрела куда-то мимо Энни, не в силах встретиться с нею взглядом. – Мы просим только одного – никому не говорите о том, что случилось.
Энни заставила себя показать твердость.
– Вы не вправе ни о чем меня просить.
– Я знаю, но… – Барбара подняла на Энни налитые кровью глаза. – Большинство из нас родились здесь. Мы не всегда ладили друг с другом, за минувшие годы нам случалось и поссориться, не всех нас связывает дружба, но… Люди уважают нас. Это дорогого стоит.
– Видимо, вы не слишком цените уважение соседей, раз не побоялись его потерять. А теперь вы заявляете, что я получу назад собственный коттедж, только если мы с Тео будем молчать.
Лицо Барбары с размазанным пятном красной губной помады приняло пепельный оттенок.
– Нет. Мы в любом случае сделаем все, чтобы вернуть вам дом. Мы лишь просим вас…
– Обойтись с вами лучше, чем вы со мной.
Плечи Барбары бессильно поникли.
– Да, вы правы. Мы поступили низко.
Энни больше не могла изображать непримиримую суровость. Она приняла решение в ту минуту, когда две рыжеволосые дочери Лизы вбежали в бабушкину гостиную и бросились Барбаре на шею.
– Отзовите своего юриста, – сказала она. – Коттедж ваш.
Барбара изумленно ахнула:
– Вы шутите.
– Я не шучу. – Энни понимала, что не вернется на остров. Цепляться за дом из злости она не собиралась. – Коттедж – часть острова, а я нет. Он ваш, без всяких условий и оговорок. Делайте с ним что хотите.
– Но…
Энни не стала дожидаться продолжения. Плотнее запахнув пальто, она спрыгнула на причал.
Какой-то мужчина неподалеку скоблил днище лодки. Во время прилива рыбаки перегоняли свои суда к докам на Кристмас-Бич для мелкого ремонта, а с началом отлива сталкивали их в воду. Вся жизнь острова подчинялась природным ритмам, зависела от ветров и морских течений, от миграции рыбы и капризов погоды. Энни побрела по улице, чувствуя себя опустошенной и одинокой, как забытая ловушка для омаров, валявшаяся рядом с наглухо закрытым ставнями сувенирным магазинчиком Тилди.
В кармане у нее зажужжал телефон. Звонил торговый агент из художественного салона. Прижав к уху трубку, Энни прислонилась к выцветшей рекламной стойке, предлагавшей отведать суп из моллюсков и сандвичи с омарами. Новость показалась ей такой невероятной, что агенту пришлось повторить свои слова дважды.
– Да, все верно, – подтвердил он. – Сумма немалая, но покупатель коллекционирует подобные вещи, и кресло-русалка как раз в его вкусе.
– Еще бы! – воскликнула Энни. – Я в жизни не видела ничего отвратительнее.
– К счастью, красота – в глазах смотрящего.
Так совершенно неожиданно Энни получила возможность выплатить большую часть долга. Всего один телефонный звонок позволил ей начать жизнь с чистого листа.
Грузовой паром отходил на следующий день, сорок четвертый со времени приезда Энни на остров. Утром ей предстояло заскочить в Харп-Хаус, чтобы забрать оставленные у Джейси вещи: своих кукол, остатки одежды и шарфы Марии. После семи ночей, проведенных на судне, Энни была не прочь пожить на суше. Правда, первое время ночевать ей предстояло на кушетке в кладовке «Кофе, кофе», но она надеялась, что долго это не продлится. Энни получила предложение от одной женщины, нанимавшей ее когда-то выгуливать собак. Та собиралась в Европу и хотела, чтобы Энни присматривала в ее отсутствие за домом.
