Монитор?
Ожидаемо. Слишком похоже на правду жизни.
– У вас такой нет. Знакомый предложил заработать подозрительным способом. Перенести сумку из одного места в другое. Вы перемещаете груз, получаете деньги. Приходите к полицейском участку, чтобы забрать любимого, но видите, что участок взорван. Все погибли. Взяточники, задержанные, их родственники и знакомые.
Пауза.
– И, конечно, мой молодой человек?
Я оторвался от экрана и взглянул на нее – объятую клубами сизого дыма и синеватыми лучами света. Хоть постер делай и вешай дома на стену… Вот только Эспер начнет ревновать.
– Вас гложет мысль: «Что, если я переносила ту бомбу?» Что, если это вы убили его, убили всех? У полицейских тоже были родные. Они заслуживали смерти?
Монитор. Напряжение стремительно нарастает. Задел за живое, значит.
– Как вы считаете… Не для протокола, а так… по совести? Достойны ли вы смерти?
Монитор.
Э-эй, монитор…
Я едва удержался от того, чтобы постучать по экрану.
– Что бы вы сделали? – продолжал я, чтобы не терять темп. – Сдались полиции? Или, может быть, вступили в Три-С, чтобы найти того террориста?.. Как бы вы отнеслись к тому, что в результате полиция вас обнаружила и обезвредила?
Я перевел взгляд с будто онемевшего монитора на ее окаменевшее лицо.
– А если бы тот парень выжил, как бы чувствовал себя? – на автопилоте произнес я, начиная осознавать, что она совершенно не слушает. Что ее здесь нет. Рей или… как там ее… где-то очень далеко.
Она словно отключилась от реальности.
Внезапно стрелки прибора задергались как бешенные. Никогда такого не видел! Она…
Боролась со своей памятью!
Я обмер, начиная осознавать, что натворил.
Девчонка могла оказаться в Три-С совершенно разными путями, тысячей способов. Что если я невзначай обрисовал тот единственный, который был на самом деле? Напомнил ей?
Стоп. Если это раскроется прямо сейчас… если я скажу, что у нее просыпается память… ей конец.
Жизнь и смерть в моем слове, которое готово сорваться с языка. Сюда вломится охрана и укокошит ее, а может, и меня заодно. Но охрана пока не знает. Она сама не знает. И Даллер. Никто. Только я.
Она чувствует лишь пробуждение непонятных эмоций. Если так пойдет и дальше, то Даллер начнет подозревать, что тест развивается не по плану.
Нужно прекращать испытание. Иначе…
Пусть живет в счастливом неведении. Может, и правда, прошлого лучше не знать. Оно способно убить.
Ну что ты смотришь?! Я спасаю твою жизнь!
– Тест окончен, – хрипло выдохнул я.
Живи. Заведи другого парня. Береги его и не влезай в неприятности.
– Рей, вы не могли бы нас оставить? – вежливо попросил Даллер.
Судя по интонации, мог ничего не заметить.
Девушка затушила сигарету, поднялась и, спрятав руку в кармане костюма, поспешила прочь. Когда цокот ее каблучков исчез, я постарался опередить Даллера:
– Вы задаете нам все более сложные задачи.
Доктор пропустил мои слова мимо ушей и спросил:
– Сколько вопросов обычно требуется для выявления террориста?
– Могу ответить только на основании старых данных.
– Когда «БлекСкай» только выбирала направление исследований?
– Да.
– Так сколько?
Я сделал вид, что стараюсь припомнить…
– Те эксперименты признаны менее успешными…
– А что сейчас? Почему вы прекратили испытание?
Вот черт.
– Ситуация полностью повторилась. Не было смысла тратить время.
Господи, что за чушь я несу?!
– Тогда как вы видите прообраз решения нашей дилеммы? Что делать дальше?
Действительно, что делать дальше? Не спасать же ее ценой собственной карьеры! А может, и жизни.
– Противоречие технологий… известных и перспективных методик… – мямлил я в попытке собраться. – Получается выход только один, – кажется, я нашел нужную формулировку, – и он у нас общий.
Я постарался многозначительно посмотреть на Даллера.
– Возможно, вы правы. Взгляд со стороны… причем со стороны людей предельно практичных…
«Наемников и убийц, да?»
– … нам не повредит. Я обдумаю это.
Доктор кивнул мне, и я выдохнул. Даллер, должно быть, воспринял чушь, которую я нес, как признание того, что мы без них ничто. Он согласился «поработать» вместе. С другой стороны, ничего конкретного в моих словах не было, и поэтому можно будет отпереться, если возникнут проблемы в фирме. Скорее всего, меня даже похвалят за деловую хватку. Если нам будет платить RCC за то, чем мы и так занимаемся, будет круто.
«А может, с Рей обойдется?» – спросил я себя, взлетая в туманное, грязно-серое небо.
«Вряд ли. Ее обязательно заклинит», – ответил всезнающий внутренний голос, этот извечный прагматик-пессимист.
Я дал задание автопилоту и затемнил окна. Вызвал Гарри.
– Да, Берк, – его лицо расплылось в улыбке, заняв весь экран.
– Оклемался, шеф? Даже домой не ходил?
– Нет. Ну что у тебя?
– Отлично. Подход в целом работает. Нужно заняться оптимизацией. Деталями.
Улыбка капитана стала еще шире:
– Знал, что коньяк разгоняет твои мозги.
– Да, шеф… я там немного разволновался… и сказал что-то не то…
Лицо Гарри, показалось, нисколько не изменилось.
– … короче, Даллер подумал, что это предложение о сотрудничестве. Самое интересное… он готов согласиться.
– Молодец, Берк.
Он посмотрел куда-то в сторону, а затем подмигнул мне:
– Тогда давай домой. Если дело двинется, то будь готов представить что-то реальное. Сыском займутся другие.
Экран погас. Я продолжал полет домой, откинувшись в кресле, включив режим массажа и закрыв глаза. Постепенно задремал.
Радиоприемник поймал волну Три-С, и сквозь пелену усталости в мою голову проник голос повстанца. Логики, конечно, я не уловил. Только общие слова. Опять что-то про расширенное донорство и провал экспедиций в дальний космос.
Только я зашел в квартиру, как сразу почувствовал чудовищную усталость. Оставил у входа ботинки и, поскольку верхняя одежда была практически сухой, прошел в ней дальше.
На стены и пол падал полосатый рисунок жалюзи, а в окна чересчур крупными каплями стучался привычный непрошенный гость – техногенный дождь субуровня.
