Вряд ли большинство посетителей замечало хоть что-то из интерьера клуба или улавливало тональность музыки. Все внимание без остатка поглощали женщины Рансайтера: одетые в роскошные платья, стилизованные под моду вековой давности, в обтягивающий и одновременно пышный шелк, усыпанный маленькими блестками. Было почти невозможно оторваться от шляпок, скошенных на бок и будто сплетенных из мерцающих светодиодных нитей. От казавшихся воздушными вуалей и причудливых теней, плясавших на неизменно смеющихся и улыбающихся лицах, глазах и губах.
Взгляд скользил по их ретро-прическам, по блестящим волосам, закрученным в маленькие шишки и замысловатые волны. Скользил по светящимся серьгам и тонким курительным трубкам, струйкам голубоватого дыма, аромат которого пропитывал все вокруг и ощущался кожей. Возможно, это именно они делали наш город похожим на рай.
Вот одна провела ладонью по стереоогню свечи, поднялась из-за барной стойки и направилась к выходу. Она приближалась ко мне, и в какой-то момент между нами оказался прозрачный подсвечник в форме вытянутой капли воды. Женщина как будто раздвоилась, внутри вазы показалась ее копия, сестра-близнец… Она прошла мимо, словно поцеловав меня теплым и загадочным взглядом.
«Тоже посмотрела на тебя сквозь стекляшку», – тактично напомнил о себе Прометей.
Я тем не менее остановился и проследил за девушкой. Она покинула клуб и прошла в темное местечко за высоким «бокалом» с танцовщицей и закурила сигарету. Повернулась к его непрозрачной стенке, и тут ее спина дрогнула. Она заплакала или засмеялась?.. К ней склонилась неоновая фигурка танцовщицы, находившейся в бокале. Они перебросились несколькими фразами, затем девушка бросила окурок и раздавила его. Посмотрела в небо и подставила ему ладони.
Начинался дождь?
По стеклам поползли извилистые струйки воды. Теперь никто не узнает, плакала ли она вообще. Дождь спрятал ее слезы. Девушка вскинула руки, словно приветствуя его и, обернувшись кругом, пошла к перекрестку. Легко и свободно, почти вприпрыжку, будто скинув с плеч что-то тяжелое.
«Наверх», – позвал внутренний голос.
Я продолжил исследовать клуб и поднялся по лестнице на второй этаж. Затем, похоже, свернул куда-то «не туда». Либо меня просто не решилась остановить охрана, знавшая о платиновой карте. Минимум зрительных деталей позволил, наконец, сосредоточиться на музыке. Было заметно, что здесь она сменилась на ту, что чаще услышишь на рок-концертах, а не в развлекательных заведениях. Из динамиков вырывалась тяжелая игра гитар, неплохо разбавленная электронным мотивом. Впрочем, ритм был похож на клубный. Своеобразный «электронный панк».
Я следовал по коридору, выложенному из черных зеркальных панелей. Смотрел на свои отражения, которые сопровождали меня сверху и снизу, по сторонам. Краем глаза заметил нишу в стене. Должно быть, рабочее место секьюрити, который куда-то отлучился. Одна панель слева вдруг перестала быть черной и превратилась в дымчатое малопрозрачное стекло.
О происходящем за ним можно было догадаться только по движению теней. Внутри был источник золотистого света.
Приватные танцы и так далее. ВИП-зона клуба.
По стеклу ползли струйки воды. Внутри клуба шел дождь, либо там был оборудован душ.
«Здесь ее нет», – подсказал Прометей.
Да, хорошим девочкам здесь явно не место.
«Кого мы ищем? Не танцовщицу?»
«Пока не знаю».
Я развернулся и пошел прочь.
А вот и охрана. Наверняка вышли из-за черной панели, маскирующей пост. Один, с повязкой на глазу, смотрел в мою сторону. Другой стоял ко мне боком, как статуя, только слегка кивая в такт музыке.
Я понял, что до сих пор хожу в плаще и шляпе, держа левую руку в кармане – на пистолете. Что у типа, глазеющего на мой карман с кольтом, под повязкой какой-то сканер, возможно, даже радар.
«Пошел-ка ты», – я подмигнул ему и прошел мимо.
– Зал будет слева, – подсказал охранник.
Прямо и налево.
Похоже, она собиралась в основном петь. Танцевать должны были другие. К шесту слева приблизилась девушка, одетая в костюм этакого ангелочка с белыми крыльями, к правому пристроилась точно такая же, но в наряде черного цвета.
Честно говоря, на двух стриптизерш я больше не смотрел, поскольку зазвучала моя любимая песня с немного измененными словами и в новой аранжировке.
«Кто хочет жить вечно?»
Нам не дано того времени,
И не дано того края…
Мечты ускользают, как капли дождя,
И светлые мгновения проливаются сквозь пальцы.
Кто хочет жить вечно?
Кто хочет жить вечно?
У тебя нет выбора,
Он сделан тем, кто выносит приговор.
В мире, где ты очнулся, мерцает лишь одна звезда,
Но стоит до нее дотронуться, как она погаснет.
Скажи, ты хочешь жить вечно?
ТЫ хочешь жить вечно?..
Кто осмелиться на эту вечную жизнь,
Если любовь приговорена?
Растопи мои слезы
Теплом своих губ,
Закрой ладонью мою холодеющую рану —
Там замерзает последнее мгновение, что еще живо,
И тогда мы сможем оставить его себе навсегда.
Сможем любить, не оглядываясь на часы,
Оно станет нашей вечностью.
Сегодня, что никогда не закончится.
Кому нужна вечная жизнь?
Кому нужна эта вечная жизнь?
Кто осмелится тянуться к звезде,
Зная, что только убьет ее?
Я почти не видел, как она сама танцует. Словно смотрел не я, а кто-то другой, устроившийся за моими зрачками.
Если б я мог, то вообще закрыл бы глаза. Но он этого не позволил.
Наверное, куклы работали как обычно: прижимались к шестам, обвивали их телами, изгибались и вытягивались, взлетали и замирали, откидывались назад. А мне было плевать. Я почти видел то, о чем она пела. Слова позвали меня куда-то очень далеко отсюда…
Когда под конец песни она сама оказалась без накидки, зал восторженно выдохнул, а я вспомнил, зачем пришел.
«Это она».
Когда ее силуэт скрылся за кулисами, Прометей подсказал, что делать. Под аккомпанемент звуков следующего выступления – гулких басов и трансовых вибраций – я выбежал наружу. Двое охранников в ВИП-зоне под влиянием магии платиновой карты помогли найти гримерку.
Мне повезло. Мы подошли к дверям одновременно.
– Прекрасная мисс Саломея? – предположил я, оценив ее внешний вид.
Атлетически сложенная, сильная. Вся в кольцах мягкого металла, обвивающего тело, подобно змеям. Красивое лицо с правильными чертами, но с широкими скулами, которые делали его немного похожим на мужское. Прямой и цепкий взгляд. Возможно, на зрачках темно-коричневая пленка.
