Вертолёт сел.
– Что тебе передали? – спросил Котов.
– Работаем по ВВУ
[11]
. С этого момента переходим на рации.
– Есть.
– Мне с вами? – неуверенно осведомился Рябинин.
– Останьтесь с лётчиками, наблюдайте за берегом, – ответил Афанасий.
– А мне? – спросил капитан Новицкий.
– Ждите, позову.
Под свист рассекаемого лопастями винтов воздуха бойцы выпрыгнули из кабины на каменистый бугор, развернулись в цепь, перебежками двинулись к самолёту.
Небо было затянуто тучами, но было светло и тихо, ни один звук не нарушал ватной тишины мыса. Температура воздуха держалась в этот день на уровне минус восьми градусов, ничто не предвещало резких изменений погоды. Если где Камчатку и трясло, то в районе мыса Африка царила глубокая тишь и спокойствие.
Афанасий первым добрался до самолёта, готовый открыть огонь из автомата или из «маузера». Поднял вверх сжатый кулак.
Бойцы остановились, пристально вглядываясь в корпус «Ила», ища на снегу следы членов экипажа или чужих людей. Но следов не было, ни своих, ни посторонних. Из самолёта за сутки с момента падения никто так и не вышел.
– Чисто, – доложил Дохлый.
– Надо пробраться внутрь.
– Через кабину пилотов.
Афанасий оценивающе глянул на зияющие дыры в верхней части кабины.
– Не долезем, нужна какая-нибудь лестница.
– По крылу на фюзеляж, оттуда по верху к кабине.
– Помоги. – Афанасий скользнул к ближайшему почти неповреждённому крылу. – Остальным – глаза в кольцо!
Это означало – занять круговую оборону.
Никто не возразил, всецело доверяясь командиру.
С помощью сержанта он взобрался на крыло, вытащил наверх Дохлого, и они вдвоём двинулись к верхней части корпуса самолёта, цокая подошвами ботинок по металлу крыла. Взобрались на округлую тушу фюзеляжа, добрались до пилотской кабины. Афанасий заглянул в пустой – без бронестекла – перекошенный прямоугольник и сглотнул.
И Витюша, и Костя без движения лежали в креслах, не реагируя на звуки. Руки первого пилота были стиснуты на штурвале управления, голова упала на грудь, по плечам тянулись чёрные ручейки застывшей крови. Костя, наверное, пытался встать, но не смог и лежал боком на левом подлокотнике. Лицо его представляло собой кровавую маску. Кровь вытекла из ушей и глаз, и вытереть её у него не хватило сил.
– Инфразвук! – севшим голосом произнёс Дохлый.
Афанасий не ответил. Было очевидно, что пилотов убил мощный инфразвуковой удар, и казалось чудом, что они всё-таки сумели посадить самолёт, спасти его от полного разрушения, хотя сами не выжили.
Внутрь удалось протиснуться с великим трудом, мешали изогнутые шпангоуты крепления стёкол. Афанасий на всякий случай проверил, дышат ли пилоты, потом пробрался в грузопассажирский отсек. Там его ожидала печальная картина разрушения и смерти.
Команда была мертва! Уксус и Шило лежали, скорчившись, в своих креслах, обхватив головы руками. По чёрным застывшим ручейкам крови, просочившимся из-под пальцев, было видно, что у них, как и у остальных членов группы, лопнули глаза и уши.
Ещё двое – оператор Центра и майор Мамонов, заменивший Афанасия, лежали в проходе между креслами, в лужах крови, так же обхватив головы руками. Удар инфразвукового солитона был таким мощным, что защита самолёта с ним не справилась, и у людей глаза, барабанные перепонки, внутренние органы буквально взорвались, не давая им никакого шанса выжить.
Пробравшийся вслед за Пахомовым Дохлый пошевелил одного из лежащих, второго, покачал головой.
– Глухо… узнать бы, кто стрелял…
Афанасий с трудом открыл дверь в отсек с «Коршуном», вошёл, ворочая лучом фонаря. Одного взгляда было достаточно, чтобы определить: генератор электромагнитных волн был к работе непригоден. Корпус его разорвала трещина, цилиндр излучателя был смят, реактор, питающий комплекс, выпал из разломанного гнезда, и на боку его мигал красный индикатор отсечки питания.
– Пиндык? – спросил возникший за спиной Дохлый.
– Как видишь.
– В вертолёте он не уместится. Да и выгрузить его не удастся, он весит не меньше тонны.
– Заберём что сможем. Кот, как обстановка?
– Пока тихо, – ответила рация голосом капитана. – Сизый уверяет, что слышал звон.
– Понаблюдайте за небом, может, над нами подвесили дрон. Не нравится мне, что здесь так тихо.
– Нам самим не нравится.
– Майор, что слышно? – вызвал Афанасий Рябинина.
– Пограничники спрашивают, нужна ли помощь.
– Для транспортировки блоков генератора понадобится катер. Выпускайте к нам эксперта, пусть посмотрит на изделие.
– Ваши парни живы?
– Шесть «двухсотых».
Пауза длилась несколько секунд.
– Посылаю вашего человека.
– Командир, я поднимусь? – спросил Котов.
– Мы сейчас выбьем боковой люк. – Афанасий жестом отправил Марина выполнять поручение. – Не расслабляйтесь. Дрон не видно?
– Если он и летает, то высоко.
– Давай.
Послышались удары металла о металл, скрежет.
– Залезай, – раздался тихий голос сержанта.
В самолёте появился капитан, включил фонарик, оглядел отсек.
– Что это с ними?!
– Инфразвуковое поражение. Американцы создали акустрон, мощный генератор инфразвука, способный генерировать своеобразные звуковые шары. Мы с Дохлым на себе прочувствовали.
– Как же вы остались живы?
– Скорее всего, спецам из АНБ удалось резко увеличить мощность излучателя.
– А ведь если бы мы полетели, – вдруг сообразил Марин, почесав в затылке, – лежали бы сейчас вместе с командой.
Афанасий промолчал. Он подумал о том же. Попробовал связаться с Центром. Однако то ли глонассовский спутник удалился от Камчатки, то ли айкому не хватило сил пробить атмосферу до Петропавловска-Камчатского, но связь с базой установить не удалось.
– Майор, свяжись с пограничниками: мы начинаем демонтировать установку, пусть помогут.
– Катер будет часа через два.
– А у них нет своих «вертушек»?
– Есть, но обе сейчас на южном побережье, участвуют вместе с эмчеэсовскими машинами в эвакуации населения посёлков рядом с Узоном.
– Ладно, мы начнём, они присоединятся.
– Если смогут высадиться, – усомнился Рябинин. – Здешний берег крут и неудобен для высадки. Они поэтому и не смогли осмотреть самолёт.
