Поезд, на который получили проездные документы оперативники, был вечерним, поэтому Амина успела съездить в кассы, спокойно взять билет (никакого ажиотажа не наблюдалось, места были на любой вкус) и встретить автобус, на котором приехала бабушка Алисы. Сборы в дорогу тоже не заняли много времени.
По иронии судьбы билеты Амине достались в соседнем вагоне с милиционерами, только она ехала в купе, а сыщики — в плацкарте, причём на боковых местах.
— Вот всегда так, — сокрушённо жаловался Амине Синельников. — СОБРовцы, все вчетвером, в отдельном купе шикуют, а мы — можно сказать, мозг всей операции, трясёмся на боковушках! Хорошо ещё, что не около туалета.
— Ладно, чего сейчас разоряться? — удивился Попович. — В первый раз, что ли? Тут ехать-то чуть больше суток! Это тебе не во Владивосток неделю переться. А группе захвата без купе, сам понимаешь, никак нельзя. У них автоматы, «броники», шлемы, не повезёшь же всё это в общем вагоне? А так они в купе закроются — и всех делов. Не часового же им на ночь ставить. Народ сейчас сам знаешь какой: им что тапочки спереть, что автомат у спящего человека утянуть — разницы никакой, лишь бы продать можно было.
— Да понимаю я, — поморщился Витя. — Просто мне перед дамой за наши непрезентабельные места неудобно. Но мы люди подневольные, что дали — то дали.
— Думаете у меня в купе лучше, чем у вас здесь? — рассмеялась Амина. — У меня там молодая семья с грудным ребёнком. Так что если вы не против, я пока у вас посижу.
— Сидите, конечно, — обрадовался Синельников. — Сейчас мы будем пить пиво с вяленым лещом, потом Сеня напьётся и будет рассказывать про свою неудавшуюся личную жизнь. Рекомендую послушать, очень поучительно. Временами даже за душу берёт.
— Не слушайте этого трепача, Амина, — поморщившись, сказал капитан. — А в самом деле, вы пиво будете?
— Нет, спасибо, — отказалась их спутница. — Если я не помешаю, я бы просто с вами посидела, послушала…
— …О чём умные люди говорят? — тут же уточнил Синельников.
— Виктор, — укоризненно покачал головой Семён. — Неужели нам придётся терпеть тебя целые сутки в замкнутом пространстве?
— На больших станциях я разрешу вам покидать меня на пятнадцать-двадцать минут, — великодушно разрешил старший лейтенант, доставая пиво.
За окном начинало темнеть.
Поезд шёл сквозь метель.
Нестрашный чёрт
Дверь в комнату отворилась, и в образовавшуюся щель просунулась ужасная голова Кислого.
— Трофим зовёт, — просипела голова и тут же скрылась из виду.
Фёдор поднялся с кровати, подтянул повыше штаны от спортивного костюма и зачем-то погляделся в зеркало. Вроде бы всё было в порядке, но страх почему-то усиливался.
«Эх, была не была!» — подумал Сивцов, набрал полную грудь воздуха и, открыв дверь, храбро шагнул в коридор.
К его удивлению, там никого не было.
«А где же Трофим? — выпустив из груди воздух, удивился Фёдор. — И Кислого нет. Странно всё это».
Он спустился на первый этаж и разыскал там Гиббона, который до сих пор играл на приставке.
— Привет, — как можно небрежнее произнёс Сивцов.
— Привет, — осторожно сказал Гиббон и на всякий случай поставил игру на «паузу».
— Слушай, как мне пройти к Трофиму? — взял быка за рога Фёдор.
— Ты что? — удивился Гиббон. — К нему просто так нельзя, когда тебе захочется. Если понадобишься, он сам позовёт.
— Да он позвал уже, — признался Сивцов. — Кислый заглянул, сказал, что зовут, а сам пропал куда-то.
— Кислый тебя как огня боится! — хохотнул Гиббон. — А Захар Игнатьевич живут в той половине, которая у нас всё время на ключ была заперта, помнишь? Вот там, на втором этаже, четыре «люксовских» комнаты. В одной из них, самой дальней, он всегда и останавливается. А в соседней — Регина. Смотри не перепутай.
На поиски комнат «люкс» Фёдор потратил почти двадцать минут. Он ходил по новой для себя половине дома, яростно дёргал запертые двери и невнятно ругался себе под нос. Злость на глупую планировку дома полностью вытеснила из Сивцова страх перед Трофимом. Когда очередная дверь под его натиском неожиданно легко распахнулась, Фёдору, чтобы не упасть, пришлось ухватиться за косяк.
В роскошно обставленной гостиной находились два человека, сидящие в креслах с бокалами в руках. Оба с умеренным удивлением смотрели на эффектно появившегося гостя. Третье кресло пока пустовало.
Первый человек, седовласый импозантный мужчина с грубыми чертами лица, поставил бокал на стол и неспешно взглянул на часы, поддёрнув манжет с золотой запонкой.
— А вы не очень пунктуальны, господин Быня, — произнёс он приятным голосом. — Извините, что называю вас этой собачьей кличкой, но, к сожалению, не знаю, как вас нарекли батюшка с матушкой. Моим остолопам вы тоже не соизволили представиться…
— Меня зовут Фёдор Юрьевич, — грубо перебил собеседника обозлённый путешествием по пустым коридорам Фёдор Юрьевич.
— Даже Юрьевич? — иронично изогнув красивую бровь, спросила из второго кресла женщина — именно она была вторым человеком, находившимся в комнате.
Сивцов посмотрел в сторону женщины и замер — настолько совершенной и одновременно вызывающей была её красота. Прелестница слегка улыбалась и рассматривала Фёдора поверх бокала, который держала в руках перед собой.
«Турист говорил, что на неё нельзя смотреть, — лихорадочно соображал Сивцов. — А не то будет худо. Ещё он что-то говорил про какого-то Лазаря, который будет петь. Чёрт, я же мышей хотел наловить! Или хотя бы леммингов».
Вспомнив душераздирающую историю про леммингов, Фёдор немного успокоился и перевёл взгляд со страшной красавицы обратно на Трофима. Глава преступной группировки вид имел несколько обалделый. С ним ещё никто не разговаривал в таком тоне, с порога навязывая обращение по имени-отчеству. Не растерялась, похоже, только Регина.
— Что ж, присаживайтесь, Фёдор Юрьевич, — ласковым голосом предложила она гостю. — В ногах, как говорится, правды нет. Налейте себе вина, если хотите. Это коллекционное «Каберне», настоятельно рекомендую.
— Премного вам благодарен, — в помутившемся от страха разуме Сивцова откуда-то всплыло множество великосветских оборотов позапрошлого столетия. — Но я не смею опустить своё бренное тело на сей достославный предмет мебели, не облобызав предварительно вашу прекрасную ручку!
Изумлённая таким обращением Регина протянула гусару свою руку, а Сивцов, отчаянно щёлкнув каблуками, смачно приложился к дамской конечности. Железная телохранительница Трофима неожиданно по-женски вздохнула и повлажнела глазами. Фёдор же, усевшись в кресло, лихо набуровил себе целый бокал «Каберне» и со словами «За милых дам!» залпом опрокинул его содержимое себе в рот.
