− В смысле? − настораживаюсь я, предварительно намотав на ус полезную информацию.
Юля наклоняется ближе ко мне и говорит:
− Вообще-то, это только сплетни… В Ордене ходят с десяток сказаний о его влияниях. Народ побаивается доктора Гробового. Кроме твоего брата и еще штучных экземпляров, с ним никто не заговаривает лишний раз. Насколько я слышала, у него тяга к насилию и своеобразный взгляд на мир. Не от мира сего.
Она характерно крутит пальцем у виска.
− В Ордене бродит одна жуткая история… Пару лет назад его подозревали в похищении лаборантки Лизы Андерсен. Американка работала у него в Зоне № 1 в пригороде Москвы. Личную жизнь доктор Гробовой не афиширует, но говорят, из-за безответной любви к нему девушка конкретно одичала. В день ее исчезновения случилось нечто примечательное. В Зоне № 1 был небольшой корпоратив в честь Хэллоуина. По словам очевидцев, она пришла в подвенечном платье и закатила доктору Гробовому сцену ревности, грозясь всем что-то про него рассказать. В ответ он шутливо приложил ладонь к ее лбу и сострил, что задаст ей хорошую трепку, когда спадет температура. С тех пор Лизу Андерсен никто не видел. Тело ее так и не нашли.
История, и в самом деле жуткая, трогает меня до глубины души, в желудке даже появляется мелкая дрожь. Гавриил Германович закапывает трупы бывших любовниц в лесу? Бред полнейший. Сейчас двадцать первый век на дворе, а не Средневековье какое-нибудь, где царило полное беззаконие. На линчевание способен лишь законченный психопат. Гавриил Германович создает впечатление неспокойного мужчины с «тьмой в глазах», но психопатом его не назовешь. Обвинения должны основываться на фактах, учитывая, что «одичание» порождает целый ряд версий, по которым Лиза Андерсен могла покинуть этот мир, причем как насильственно, так и по собственной воле.
С приходом Даши мы организовываем пикничок в гостиной и наполняем фужеры недорогим десертным вином из городского супермаркета. В разгар нашего гама раздается звонок в дверь. Надо понимать, подъехал Никита. Я вызываюсь встречать брата, но за дверью оказывается Бобби, да еще и с шоколадным тортом.
− С новосельем! − вручает он мне кондитерское изделие. − Не помешал?
Я гостеприимно улыбаюсь, стуча ногтем по бокалу белого вина:
− Как раз вовремя. Спасибо за торт.
Бобби, по-обычному, придерживается молодежного стиля: светлые слаксы и коньячного цвета тенниска на пуговицах, короткий черный ежик на голове уложен гелем.
− Милые тапули, − балагурит он, глядя на мои пушисто-ушастые тапочки-зайки.
− Только не издевайся, − патетически вздыхаю я и приглашаю его зайти в дом.
Во время застолья весь коллектив с энтузиазмом обсуждает академвечеринку по случаю начала учебного года. Запланирована она на завтра, и по традиции на нее придут бывшие выпускники. В беседах я принимаю участие постольку-поскольку, все потому, что в блаженстве вкушаю шоколадный чизкейк. Шоколад − неиссякаемый источник женского вдохновения. И пусть весь мир подождет… Но звонок в дверь подождать не может.
− Брат приехал, − подрываюсь я с места, и только потом соображаю, что по каким-то неизведанным причинам сильно разволновалась.
− Родная, как и обещал, − протягивает мне ключ Никита, заглядывая через мое плечо в дом. − Мы, понимаете ли, вкалываем в лаборатории, а тут без нас что-то празднуют.
Без приглашения он шагает внутрь, оставляя меня стоять в прихожей с разинутым ртом под прицелом синих глаз Гавриила Германовича. Возвышенный образ спустившегося из небесного царства на землю архангела Гавриила зачаровывает. Лунный свет оставляет темные узоры на его строго очерченных линиях лица, звездная пыль осыпает светло-русые волосы серебряным блеском. Он отстранен от мирских благ, чист, словно слеза младенца, невинен, словно юноша перед первым причастием…
«Воронцова, сними розовые стекла с очков!» − заблаговременно слышу я голос разума и крепко-накрепко замуровываю надежду на большую и чистую любовь.
Аппозицию богоподобной внешности Гавриила Германовича подчеркивает строгий костюм аспидно-серого оттенка. Верхние пуговицы его накрахмаленной белой рубашки небрежно расстегнуты, на манжетах темным величием сверкают платиновые запонки.
− Я счастлив, что мы с вами так скоро встретились, госпожа Воронцова, − надменно растягивает слова Гавриил Германович.
Волнующая хрипотца в его голосе дразнит бархатным одеялом, под которым меня ждет воплощение в реальность лишенных всякого стыда желаний.
− Я тоже счастлива, Гавриил Германович, − с эхом в ушах отзываюсь я, пульс стучит где-то там же.
С ленцой в движениях он облокачивается на дверной косяк, будто вообще не собирается заходить в дом.
− Боитесь впускать непрошеного гостя?
Я чувствую себя ужасной невежей.
− Простите, пожалуйста, проходите, − скороговоркой выпаливаю я и очертя голову отшатываюсь в сторону.
Гавриил Германович тактично не обращает внимания на мои «ужимки и прыжки» в незаурядных тапочках. С неизменно вежливыми словами благодарности он заходит в дом и проходит в гостиную. Я подлавливаю себя на мысли, что в открытую глазею на подтянутый докторский зад…
«Ради всего святого, Воронцова, вдох-выдох, вдох-выдох!» − медитирую я, исчезая из поля зрения. У себя в комнате я подхожу к зеркалу. Мои короткие джинсовые шортики и оголяющая плечо косая туника в полном порядке. Дополнительно я распыляю на распущенные локоны спрей − мой незаменимый помощник на все случаи жизни: волосы от него не топорщатся, как у дикобраза, а сладкий вишневый аромат по стойкости не уступает французским духам.
К моменту моего возвращения в гостиную среди гостей ведутся непринужденные беседы. Единственное свободное место осталось на тесном японском футоне, где вальяжно расселся Гавриил Германович. Я преодолеваю нахлынувший на меня жар и скромно располагаюсь рядом. Между нами тотчас воцаряется напряжение. Не знаю, по какой причине завелся он, но меня жутко отвлекает его рука, беспорядочно скользящая по его же собственной ноге. Можно сказать, я физически ощущаю, как он ласкает мое обнаженное бедро. Грешным делом, меня так и тянет сместить его неуравновешенную ладонь туда, где нам обоим будет комфортно.
Во славу Выручающей Богини Судьбы Никита отлучается по своим делам.
− Хочу задать тебе вопросик, Гробовой, − точит его задиристым взглядом Бобби. − Поговаривают, ты передумал подавать заявку на участие в «Искусстве генетики»? Как же так? Ты же в прошлом году стал лауреатом со своими морскими опытами.
Гавриил Германович буравит его взглядом из-под лениво опущенных ресниц:
− Подарил тебе шанс на победу, Уилсон.
Бобби прыскает ядовитыми смешками:
− Скажи лучше, второй раз купить победу не получится.
