Покидаю крышу здания я с прежним Гавриилом Германовичем, одетым в привычные непробиваемые доспехи. Полное ощущение, что момент истины и вовсе был игрой света и теней предрассветной дымчатой вуали. Больше не держась за руки, мы спускаемся в вип-комнату, которая теперь похожа на театральные подмостки после феерической премьеры. Поднос с коктейлями опустошен. Юля с Владом находятся на кровати для мистерий и, вы только поглядите, ведут борьбу на шахматном поле. На полу валяются разодранные цветастые коктейльные зонтики с черно-белыми шахматными фигурками, наказными столь вульгарным образом за проигрыши мудрых комбинаторов.
Гавриил Германович изъявляет желание довезти нас с Юлей до дома, поэтому я отдаю Владу ключи от «жучка». На подземной парковке среди дюжины машин сверкает хромированными дисками черный «Хаммер». В салоне прохладно, и если за долгую ночь одеколон Гавриила Германовича выветрился, то гладкая кожа сидений сохранила в себе чарующие нотки.
Под релаксирующие блюзовые канты наш внедорожник скользит по дорогам Праги. Утро полностью вступило в правление. Люди повыползали из ночных убежищ, спеша, как муравьи, кто куда. В лицах прохожих я выискиваю «себя до инициации». Полгода назад я ходила с ними по одной линии, не задумываясь, кто живет рядом. Ностальгию со мной больше никто не испытывает. Юля дремлет у меня на плече. Водитель Саша − мертвый часовой. Гавриил Германович в неестественно собранной позе сидит на переднем сиденье, полностью погруженный в еженедельник. У него был непростой день, но как-то незаметно, чтобы его клонило ко сну. Либо он привык к суетному ритму жизни, либо умело замаскировал усталость. Сложно определить, когда он весь в себе, замкнут и напряжен. Очевидные признаки того, что светоч в его душе давным-давно погас.
Что за душой у этого не знающего спокойствия мужчины? Кто сделал его глубоко несчастным и жестоким? Как имя того демона, что довел его до такого отчаяния? Детские психологические травмы из-за покушения?.. Тайна Лизы Андерсен?.. Что-нибудь еще более темное и похороненное в сундуке за семью замками на дне мирового океана?..
У демона множество лиц…
Я не боюсь заглянуть в глаза демонам Гавриила Германовича и помогу ему всем, чем только смогу, чтобы хоть чуть-чуть облегчить его страдания. Плохо, что у меня нет опыта в делах сердечных с взрослыми мужчинами и уж тем более когда мой мужчина с калейдоскопом проблем и не питает взаимных возвышенных чувств. Конечно, мне лестно, что он хочет меня как женщину, но сексом фундамент в отношениях не заложишь, особенно если в постели похвастаться навыками ублажения не можешь.
По дороге в глаза мне бросается установленный на крыше высотного здания красный баннер «КОРПОРАЦИЯ ПРОТЯНЕТ ТЕБЕ РУКУ ПОМОЩИ». На момент я даже выключаюсь из ситуации. Мне все еще трудно свыкнуться с мыслью, что Корпорация правит балам на планете.
«Хаммер» неумолимо приближается к Вратам, как и конец моей сказки. На юге России вовсю бедокурит унылая дождливая серость, окончательно развеивающая сказочное состояние души.
− До свидания, Гавриил Германович, − борюсь я с желанием до смерти зацеловать его, когда мы остаемся наедине на крыльце.
− Я признателен, что ты разделила со мной первый рассвет, − устало ворошит он свои непокорные волосы, не переставая над чем-то сосредоточенно раздумывать. − Мне давно не было так хорошо, как с тобой сегодня, Ева.
Искренность в его словах ошеломляет меня, пронзает сердце стрелой, только не Амур всему виной, а величайшее сострадание.
− Вечер с вами для меня был самым сказочным в жизни, не смотря на э-э… определенные обстоятельства, − с запинкой признаюсь я.
Чудное мгновение изгоняет резко сужающиеся глаза Гавриила Германовича. Странным образом он улыбается мне так, словно его лицо свело судорогой, и неприветливо упирается рукой в дверной косяк поверх моего плеча.
− Сделка состоялась, детка, − подчеркнутое высокомерие в его голосе больно ранит меня. − Буду признателен, если… «определенные обстоятельства» останутся между нами. Не хотелось бы все усложнять. Мы ведь с тобой прекрасно понимаем, как может отразиться на мне «полоскание грязного белья». Будь умничкой, Ева.
И вот очередная комедия положений встречает меня с распростертыми объятиями. Комичность ситуации вызывает во мне слезы и дикий истеричный смех. Не зная, засмеяться или смутиться от унижения, я опускаю глаза к шнуркам на кедах. Бледной тенью на моем лице блуждает мучительная полуулыбка:
− Вовсе не обязательно каждый раз тыкать меня носом в мои же падения. Не беспокойтесь, с порядочностью у меня все нормально. Я не замараю ваше светлое имя, Гавриил Германович.
Я применяю над собой усилие и захлопываю входную дверь, не оставляя ему возможности ранить меня больнее. В прихожей я обессилено припадаю спиной к двери и от жалости к себе съезжаю на пол. Дома стоит оглушительная тишина: не слышно ни шороха, лишь звук моего сердца отдается глухим набатом в ушах. Вот и сказки конец. Карета обратилась в тыкву. Я − в ненужную дурнушку.
«Сказка никогда не станет былью!» − хватаюсь я за глоток трезвой мысли, но, свернувшись под одеялом, все равно долго всхлипываю в подушку.
Новый день не приносит облегчения. Спала я или нет, я так и не поняла. Не переодевая велюровую пижаму, я вздеваю на нос очки и спускаюсь на кухню, где полным ходом кипит жизнь. Никита завтракает под аккомпанемент болтающей без умолку Даши, умирающая с похмелья Юля восстанавливается «Ред Буллом».
− Клубная фея продрала глаза, − с ехидной усмешкой объявляет мой брат и поднимается из-за стола со словами: − Надо ехать на работу. Расспрошу Гавриила о твоих подвигах в Клубе Крестовичей.
Я дарю ему улыбку на тридцать два и делаю себе стандартную кружку кофе с лимоном. Ясное дело, Гавриил Германович позвонил ему ни свет ни заря и сообщил о моем «евротуре».
Даша идет провожать Никиту, и они травят мне душу поцелуем из серии «На злобу дня Еве Воронцовой». В отвратительном настроении я занимаю себя придирчивым исследованием затянувшихся за ночь ногтевых порезов на ладони.
− А теперь, когда мы остались чисто женской компанией, − живенько подсаживается ко мне за стол Даша. − Хотелось бы спросить, что подумает твой парень о вечере с доктором Гробовым?
В ушах у меня раздается треск − не иначе как там лопнули барабанные перепонки. Моя рука ослабевает, и кофе выплескивается прямо на майку. Я хочу заверить Дашу, что у меня все под контролем, но слова не сходят с языка. Все приходящие на ум аргументы лопаются, как воздушные шарики от сильного напора газа. Чего кривить душой, ситуация давно вышла из-под контроля. На меня движется гигантская цунами в виде безответной любви к Гавриилу Германовичу, которая в скором времени сметет мою относительно устаканившуюся жизнь. Как же быть? Очевидно, никак не быть. Смирно ждать персонального Апокалипсиса. Рано или поздно время расставит все по местам. Главное, чтобы к тому времени мое «место» не было в психиатрической лечебнице.
