− Снимай оберег, − резко командует Гавриил. − Я должен войти в тебя. Черт возьми, прямо сейчас!
Я в беспамятстве цепляюсь ногтями за его могучую спину:
− Чем тебе мешает амулет?
− Не перечь мне, Ева! − строже повторяет Гавриил и вбирает в рот нетронутый сосок.
Бесподобно играя языком и зубами с моим набухшими сосками, как с леденцами, он оставляет меня на сводящей с ума тонкой грани между болью и наслаждением. В одно прекрасное мгновение равновесие нарушается: он сильно прикусывает сосок. Судорога проходит по всей моей нервной системе. Всхлипывая, я выгибаюсь в его объятиях, подобно тугому луку. С шипением сквозь зубы Гавриил резко стягивает мои волосы в кулак.
− Моя сладкая девочка, сними оберег, иначе я не смогу войти в тебя, − вкрадчиво шепчет он мне на ушко, помещая другую руку на внутреннюю поверхность моих подергивающихся бедер. − Я хочу знать твой вкус, Ева. Мне необходимо ощущать тебя всю. Ты будешь дрожать и до хрипоты выкрикивать мое имя, когда я доведу тебя до оргазма своим языком.
Он умело скользит ладонью между моих бедер в невозможной близости от трусиков. Его пальцы то и дело задевают кромку, подразнивая и распаляя желание.
− Гавриил, пожалуйста…
− Живо сорви долбаный оберег! − рычит он от возбуждения и нетерпения, его аж всего колотит.
Моментом позже бархотка с кулоном бултыхается в талую воду. Мы провожаем глазами затонувший амулет и снова скрещиваем взгляды. Все границы стерты. Препятствий не существует. Я осознаю отсутствие барьера так же ясно, как читаю в диких глазах Гавриила обещание неземного наслаждения. Взирая на меня с откровенной первобытной похотью, он решительно приспускает мне трусики и пальцами накрывает мой мучительно пылающий клитор, вызывая у меня сладостную конвульсию во всем теле.
− О да, детка… − заглушает он наши обоюдные хриплые стоны, всасывая мой язык глубоко в себя, как будто приглашает проделать то же самое с его достоинством. − Моя маленькая девочка, ты уже вся мокрая для меня. Вся горишь. Такая податливая и нежная. Черт возьми, я очень долго ждал тебя, Ева!
− Я ждала тебя всю свою жизнь, Гавриил, − отвечаю я взаимностью и ближе прижимаюсь к его волшебным пальцам, которыми он изумительно ласкает меня в самом сокровенном месте.
− Бл*ть! − рявкает Гавриил ни с того ни с сего.
Стремительно выдернув руку из моего нижнего белья, он загораживает меня собственной спиной и точным броском отправляет в темноту стилет. Темная фигура наверху лестницы издает непродолжительный скулящий звук, кубарем скатывается вниз и плюхается лицом в лужу.
− Твою мать, откуда ищейки Маркиза знают этот ход?! − белеет от гнева Гавриил, с хрустом сжимая кулаки.
Шрам на его скуле наливается кровью, волосы − в непоправимом беспорядке, рубашка с небрежно расстегнутыми манжетами − в бурых пятнах, в брюках − грандиозная эрекция. Взбеленившийся вид выдает констатацию факта − терпению Гавриила Германовича настал конец.
− Отыскивай оберег, и уходим отсюда, − кидает он, словно между нами ничего и не произошло.
У меня подкашиваются колени от того, что он относится ко мне, как заправской шлюхе, и это подтверждает его слова, сказанные наемнику. Цепь сама спадает с моих запястий и на полу рассыпается в пыль. Дрожащими руками я возвращаю топ на место и подтягиваю сползшие чулки. Осмысление компрометирующего поступка наваливается на меня тяжелыми слоями, пригибая к земле или к ногам Гавриила, где теперь мое место.
«Воронцова, добро пожаловать в „фан-клуб шлюх доктора Гробового“!»
− Я помогу найти оберег, − присаживается рядом со мной Гавриил, поскольку в темной воде найти амулет не так-то просто.
Под водой он берет меня за кисть и направляет в место, где мои пальцы нащупывают серебряный кулон. Бархотка попадает ко мне в руку, и мы одновременно выпрямляемся.
− Ты не можешь дотронуться до амулета? − с трудом перебарываю я растекающееся по костям смущение.
− Коль скоро заговоренный ошейник оберегает тебя от обладания твоим аппетитным телом.
Гавриил самодовольно подмигивает мне, его ухмылка так и просится стереть ее ногтями.
− Безнравственный придурок!
Его улыбка становится тоньше.
− Кареглазый котенок чертовски мил, когда выпускает коготки и кусается, − с видимым удовольствием отмечает он и против моей воли завладевает моей дрожащей от злости рукой. − Отношения будем выяснять, как выберемся отсюда. Идем.
Безмолвно взывая к справедливости, я следую за своим проводником, разгребая ногами ледяную воду, попадающую в подземелье с реки выше. Туннель находится глубоко под землей. На неотесанных стенах видны разводы и водяные подтеки. Где-то наверху грохочет метрополитен. Развилки лабиринта множатся на глазах, но Гавриил безошибочно ориентируется в запутанных разветвлениях старинного подземного хода. От студеной воды у меня того гляди сведет ноги, зубы отстукивают чечетку, но все лучше преставиться от обморожения, чем облиться горючими слезами от разочарования.
− Я не могу взять тебя на руки, Ева, − извещает меня Гавриил, кидая недовольный взгляд на мои окоченевшие ноги. − При внезапном нападении я не смогу отразить атаку. Тобой я рисковать не могу. Потерпи. Осталось недолго.
За все время, что мы бродим по подземелью, я давно сбилась со счета, сколько туннелей мы прошли, когда наконец-таки перед нами вырастают ступени. Гавриил обегает глазами заросшую паутиной гравюру на каменной стене и дотрагивается до выступающей геральдической лилии. За бесшумно отъехавшей в сторону плитой раскрывается чрево будуара «страны чудес». Призывая к соблюдению тишины, он подносит указательный палец к своим несколько опухшим от поцелуев губам и осторожно заглядывает в номер для любовных утех. Удостоверившись, что апартаменты пустуют, мы заходим в безвкусную опочивальню с войлочной периной, где тусклый красноватый свет торшера создает неуютный полумрак.
Измочаленная событиями, я сминаю подол юбки практически бесчувственными пальцами и присаживаюсь на прогнувшуюся кушетку времен Маркиза де Сада, повидавшую на своем веку немало бесстыдных подробностей. Меня разбирает смех от абсурдности всей ситуации, но я вовремя утешаю себя мыслью, что все было бы куда хуже, дойди мистерия в подземелье до секса. Стараясь отвлечься, я стягиваю промокшие кеды и чулки.
Гавриил поворачивает ключ до упора и закатывает расстегнутые рукава рубашки. Моему взору открывается искусная черная татуировка − расписанная древними письменами шипастая плеть со стрелой на конце оплетает его правую руку до запястья. Чего греха таить, татуировка на его мужественной руке выглядит сексуально.
− Мы недалеко от скрытого черного хода, − встает он напротив меня, загораживая своим гигантским ростом и мускулатурой весь свет. − Концерт закончится минут через тридцать. Придешь вовремя к своему… бойфренду.
