— Салют.
— О, Кэт, привет. Ты болеешь или сачкуешь? — задорно подмигнул ей Костик.
— Доб, есть разговор. Только между нами.
— Конечно, — Костик насторожился. — Что-то случилось?
— Случилось. Случилось! Понимаешь! Нужен твой пофигизм, как воздух. У меня сейчас ситуация такая сложная… А сама не умею. Научи хотя бы малость…
Костик опасливо взглянул на неё.
— Лады. Только если малость… Пошли, провожу тебя, по пути и поговорим.
Они направились к дому Кэт, но дорога оказалась слишком коротка, а поговорить ей хотелось о многом, и они ещё минут десять простояли у парадной.
— Чёрт, ключи дома забыла. Я ж без сумки, так, налегке, захлопнула дверь. Вот я дура дурацкая! — она стукнула себя по голове.
Костик совсем не хотел приглашать Кэт к себе, но ситуация обязывала. Не бросать же подругу на улице, да ещё и больную. Да и помочь ей, как он заметил, правда, надо, девчонка в стрессе. Мать-психолог всегда повторяла: «Выговориться для человека значит снять половину проблемы». Они развернулись и пошли домой к Косте.
* * *
— Ну, и чего ты этим добилась? — выслушав Кэт, спросил Костик.
— Я не знаю, отец ходит мрачный, — отхлебнув чай из большой расписной чашки, тихо ответила Кэт.
— Ну вот. Это же эгоизм чистой воды! Нахамила барышне, а толку? Ты же не знаешь, что там у них.
— Любовница она его, нутром чую.
— Катюха, откуда в тебе замашки ревнивой жены? Ну и что с того, что у отца кто-то есть? Он же у тебя мужик, в конце концов!
Кэт взглянула на него вызывающе.
— Вот ты говоришь, как все вы… — она искала подходящее слово, — мужики-бабники.
— Ну, и много ты знаешь мужиков? — одёрнул её Костик. — Уж прямо все и бабники?
— Все.
— И твой бой-френд?
— И мой, — не задумываясь выпалила Кэт.
Костик погладил её по голове, немного затягивая паузу, чтобы «выстроить» ещё изрядно сырую теорию джибобства.
— Так. Главный враг человека — сам человек. Точнее, его голова бедовая. Согласна? Ты сперва разложи бардак в своей башке на отдельные кучки, и каждую такую кучку перебери, как фасоль. Вон, как мы с Потехиным кладовку разбирали. Поймёшь тогда, что с тобой происходит и чего ты на самом деле хочешь.
— Да знаю я, чего хочу! — возмутилась Кэт. — Хочу, чтоб он бросил эту дрянь.
— Так. Во-первых, почему «дрянь»? Ты же её не видела. Во-вторых, ты свечку не держала, может, у них нет ничего. А в-третьих, что самое главное, почему это тебя бесит? Не филонь, отвечай — почему тебя это бесит? Только честно. Матери твоей он не изменяет, дочь не бросает, так в чём тогда трагедия?
Кэт оставалась мрачной, молчала. Наконец, выдохнув, произнесла:
— Слушай, Доб, я не просила тебя копаться в моей душе. Не я — ты мне ответь на один вопрос.
Костик насторожился, понимая, что сейчас как джибоб будет держать непростой экзамен, и от того, что он ответит, будут зависеть поступки этой девчонки. И кто знает, как всё это скажется на жизни ещё двоих людей — её отца и женщины по имени Мария.
— Говори.
— Джибобу пофиг, так?
— Так.
— А если не пофиг, то он делает, что хочет?
— Верно.
Кэт задумалась, сосредоточенно морщась, складки прорезали матовый лоб. Костик не отвлекал её от мыслей, лишь настороженно наблюдал.
— Я хочу, чтобы она исчезла.
— Это как?
— Да мне всё равно. Я в этом смысле уже джибоб. Я поступаю так, как хочу.
— Ты сейчас близка к тому, чтобы оправдать собственные планы на преступление, — попытался улыбнуться Костик. Самому же ему от этих слов стало немного не по себе.
— Я хочу, чтобы Маши больше не было. И мне не важно, умрёт она или уедет.
Костик взглянул на подругу. Сидит пасмурная, и даже тени на чистой коже рисуют заломы на носогубке, словно она до смерти уставшая, сломленная, взрослая… Будто «монстр» уже родился и живёт в Кэт, поджав лапки до поры до времени. Маленькая старушка…
— Кэт, послушай. Ты уже джибоб. И, конечно, вольна делать то, что хочешь. Но подумай, а может, эта женщина или твой отец — тоже своего рода джибобы. То есть и они имеют право поступать так, как хотят. Ты джибоб только до того момента, пока твоё джибобство не мешает джибобству других. Отец имеет право делать то, что он хочет, а Маша — то, что хочет она. Не мешай им, живи своей жизнью, а у каждого из них — жизнь своя.
Непросто давать подобные советы. Костик попробовал представить себя на месте Кати и сам себе не позавидовал.
— Демагогия, джибоб Костя, чистой воды демагогия!
Кэт казалась разочарованной.
— Ну, не убьёшь же ты её! — хмыкнул Костик, пытаясь по лицу уловить её реакцию.
Кэт не ответила.
Дверь отворилась, и в кухню заглянула вернувшаяся с работы Елена Васильевна, мама Костика. Он же, тайно радуясь, что можно немного отклониться от темы, с воодушевлением и наигранной светской галантностью представил маме Катю. И сразу принялся расхваливать её способности к рисованию, в которых успел уже убедиться по рожицам и тараканам, которые та неустанно рисовала в тетрадях.
— Замечательно! — тепло улыбнулась Елена Васильевна. — Вы голодные? Подогреть вам обед?
— Нет, — тут же замотали головами Костик и Кэт.
Елена Васильевна удалилась, деликатно прикрыв дверь.
— Симпатичная у тебя маман, — Катя задумчиво смотрела на дверь. — Лицо как будто знакомое… Но у меня часто бывает дежавю…
Она слегка дотронулась коготком до локтя Костика.
— А если бы… Если…
Кэт ещё не успела закончить своё второе «если», а он уже съёжился от догадки.
— Ты хочешь спроецировать свою ситуацию на мою семью?
— Сложно изъясняешься, Доб. Но, в принципе, да. Чтоб ты делал, если бы твоя мама или отец…
— Завели любовников? — как можно более беззаботно спросил Костик.
— Ну да.
Он никогда не думал об этом. Если бы кто-то раньше задал ему такой вопрос, послал бы к чёрту, не сомневаясь. Но сейчас он джибоб. Самый настоящий джибоб, и мир видит иначе.
— Катюх, это их дело. Только их.
— Хочешь сказать, тебе пофиг?
Костику, безусловно, пофиг бы не было. И прежде, и сейчас. Но он джибоб. Джибоб! Надо чаще себе об этом напоминать!
— Мораль бы читать уж точно не стал. Джибоб идёт своей тропой, на другие пяткой не наступает. Даже если это касается его родителей или детей… «Пофиг» — не совсем точное определение. То есть «пофиг» с погрешностью на то, что родители — самостоятельные свободные личности и проживают свою жизнь так, как хотят. От джибобства здесь ключевая фраза «так, как хотят».
