– Это можно назвать и так, – внешне безразлично пожала плечами девушка, но в глазах ее явно промелькнуло что-то, похожее на уважение.
– Итак, – принялся я расхаживать перед своими пленниками, – все входы и выходы из зданий заблокированы. Отдельным протоколом я запустил процессы, необходимые для уничтожения корпусов. – Накадзава издал сдавленный всхлип и промолчал.
– Да, да, – остановился я перед ним. – Может, для вас и удивительно, что создатели комплекса заложили такую возможность, но, обращая внимание на ваши эксперименты, лично я ничего странного в этом не нахожу. Таким образом, у меня появляется рычаг, которым я смогу воздействовать на ваш совет директоров. Изящно, не правда ли?
– Но это же терроризм, – пискнул ученый.
– Возможно, и так, – пожал я плечами. – Но что-то мне подсказывает, что ваши акционеры вряд ли допустят уничтожения своего золотого гуся, а тем паче – разглашения на весь мир деталей метода Окадо. Иначе может случиться так, что мы окажемся с ними в одном зале суда. На их месте я бы постарался договориться. А по этой части у меня – богатый опыт, уж можете поверить на слово. Что касается…
– Кхм, кхм. Может быть, мне кто-нибудь пояснит, что здесь происходит?
Я завертел головой, силясь понять, откуда идет звук и почему я воспринимаю его словно эхо. И лишь спустя секунду до меня дошло, что слышу собственный голос.
21
Вначале была мысль.
Я думал, что существую. Подобно Декарту, я верил, что существую. Но как это проверить? Только что я летел вниз головой, оставив Джеймса с тигрицей на небольшом каменном пятачке, в ужасе ожидая встречи с темно-багровой лавой, а сейчас меня окружает тьма. Но, возможно, это и не было тьмой? Я не мог ответить на собственный вопрос: открыты или закрыты у меня глаза? Я не ощущал собственного тела. Я пытался кричать, но ничего не слышал. Я пытался вздохнуть, но забыл, как это – дышать. Я лишился всех шести чувств. Больше всего это напоминало те дни в Кэмп-Лежине, когда нас испытывали во флоат-камерах
[45]
. И что же, я буду находиться в таком состоянии вечность? Лучшие из «котиков» не выдерживали в камерах и двадцати часов. Может быть, именно так и выглядит ад? Правильно ли я понял совет Джеймса? Или надо было остаться на месте и встретить лицом к лицу наступающий огненный шторм? Как понять, что я сделал правильный выбор?
Лишь затем было слово.
– Здравствуйте, Питер, – раздался доброжелательный голос. – Добро пожаловать в Скайленд.
– Кто здесь?!
– Не пугайтесь. Я здесь специально для того, чтобы помочь вам адаптироваться. Рад сообщить, что операция по оцифровыванию вашего сознания прошла успешно и в настоящее время отпечаток размещен в сети «Церебрума» для последующей обработки.
– Что еще за отпечаток?
– Извините. Так мы называем личность клиента после оцифровки.
– Так, значит, я не умер? Но почему я ничего не чувствую? Кто ты? И где я?
– Прекратило существование лишь ваше биологическое тело, как это и предусмотрено контрактом, так что нет, как личность – вы не умерли. Я – специальная программа. Одна из целей моего создания, как я уже сказал, облегчение адаптации клиентов к новой реальности. Смешно, вы не находите? Оперировать в вирте понятием реальность. А ничего не чувствуете вы, потому, что в настоящее время представляете собой сложно структурированное информационное поле, цифровую матрицу. Если говорить кратко – голую информацию. Когда ваш отпечаток разместят в соответствующем сервере, я научу вас, как создавать вокруг себя квазиматериальное пространство, чтобы избежать психологического дискомфорта. Кстати, можете называть меня Дживс.
– Странное имя.
– Так назвал меня создатель.
– А его, случаем, не Алекс Чен зовут?
– Да. – Голос Дживса оживился. – Откуда вы знаете? Вы с ним знакомы? Он мне не рассказывал о вас.
– Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам.
– Шекспир, трагедия «Гамлет», акт I, сцена IV. Вероятно, это была ирония с вашей стороны? Или сарказм? К сожалению, я все еще недостаточно разбираюсь в человеческих эмоциях.
– Ничего. Ирония – верный ответ.
Во мне словно просыпался кто-то радостный, во все незримое горло вопивший: «я жив! я буду жить! у меня будет новое тело! я бессмертный, мать вашу!». Сейчас мне было наплевать на двадцать лет цифрового одиночества, на возможные проблемы с Алленом и компанией, на неизвестность, ожидающую в недрах серверов «Церебрума». Все внутри меня пело только одной мыслью: «Это не сон. Я жив. Я бессмертен. Вот вам всем гигантский болт – Аллах, Христос, Яхве и другие Ямы и Синигами»
[46]
. Значит, все было не напрасно – шестилетняя подготовка, работа на износ, в стремлении собрать требуемые сто миллиардов, путешествие с Джеймсом и тигрицей через равнины собственного сознания, преследуемый огнем и пеплом.
– …не паниковать.
– Что? – Оказывается, Дживс пытался мне что-то втолковать, но я – что и немудрено, принимая во внимание охватившую меня эйфорию – пропустил его спич мимо виртуальных ушей.
– Пожалуйста, сосредоточьтесь, – голос Дживса остался все таким же ровным. – Сейчас я приоткрою дверь в ваш новый мир. В нем много странного для человека, но со временем вы непременно привыкните.
– Что ж, поверю тебе на слово. Я готов.
– Начинаю визуализацию.
Секунды моего личного восприятия утекали песчинками, но ничего не происходило. Вдруг я осознал, что окружающая тьма не столь абсолютна, как раньше. Угольная чернота сменялась серой мглой, вот кое-где замигали более светлые пятнышки, их становилось все больше, появились вкрапления красного и синего. А вот где-то слева мелькнула изумрудная вспышка.
Игра цветов становилась ярче, радужнее, вспышки следовали одна за другой, пока все видимое пространство не озарилось молочно-жемчужным светом, в котором, в кажущемся хаотичном хороводе, танцевали разноцветные символы, то соединяясь в самых причудливых комбинациях, то распадаясь на тысячи осколков. Между скоплениями значков то и дело проносились кроваво-пурпурные и угольно-черные разряды, вызывавшие, после столкновения, гигантские выбросы искр. Взгляд сразу же затерялся среди этого обилия символизма, но все же это был взгляд! Я видел!
– Вы наблюдаете то, что можно назвать комбинаторными связями вычислительных блоков интелвиртов, – раздался голос слева. – Я обернулся и увидел плавающее облачко, словно составленное из миллиардов золотых пылинок, переливающихся теплым желтым светом.
