– Именно так. Но хочу сразу расставить акценты: возможно, однажды я обращусь к вам за услугой и если услуга не будет оказана – тогда уж не взыщите, – развел я руками.
– Мне подходит, – Бомонт посмотрела на Накадзву. Тот молча кивнул.
– Отлично, – я встал, сложил интел. – А сейчас мне нужно ненадолго отойти.
Я перешел в комнату отдыха, поставил интел на кровать и, обойдя полицейские виртуальные кордоны, набрал по памяти номер.
– Алло.
– Привет, Харви.
– Да, Питер. Слушаю.
– Что у нас с делом в Верховном суде?
– Как это что?! Ты же сам звонил мне два часа назад и сказал отозвать иск.
– Я звонил?
– Нет, моя мама. У тебя там с головой все в порядке?
– А что я еще говорил?
– Будто сам не помнишь: что все обсудил с Гранжаном, что контракт остается в силе и что ждешь в «Церебруме», пока не вырастят клона. Хотя я не понял, как это могло быть, если…
– Ты говорил с моей цифровой копией, – перебил я его. – Он договорился за моей спиной с Гранжаном и…
– Питер, какого черта там у вас происходит? – возмущенно спросил Росс. – Вчера ты пишешь, что остался после операции в своем теле и хочешь судиться с «Церебрумом», сегодня звонишь и говоришь, что уже находишься в цифровом виде и даешь указание отозвать иск, а сейчас…
– Сбавь обороты, Харви. У меня мало времени, а эта история – не из простых. Обещаю рассказать ее тебе завтра за обедом. Ты же в Токио?
– А где мне еще быть? Утром я два часа убеждал судей, чтобы они приняли иск, а сейчас еду уговаривать не смешивать нас с пылью из-за его отзыва. Только не говори мне, что ты позвонил, потому что передумал.
– Не переживай, все финансовые риски – на мне. И звоню я не для этого – иск мне действительно уже не нужен. Мне нужна услуга. Можешь обеспечить машину с водителем? Желательно с оружием.
– С оружием? Слушай, Питер, скажи честно, во что ты там вляпался? Я могу подключить людей из посольства…
– Харви, я же сказал – у меня мало времени. Можешь или нет?
– Анджей подойдет?
– Анджей?! Он-то здесь откуда?
– Не знаю. Я его увидел утром возле суда, сказал, что Эльза его с командой послала.
– Отлично. Эта девчонка уже указания моей охране раздает.
– Да они просто беспокоятся о тебе, Питер. Аллен, кстати, расспросами мне все уши прожужжал.
– Ладно, разберусь. Передай тогда Анджею, пусть ждет меня через час у ювелирного магазина «Precious woman», это прямо возле выхода со станции сабвэя Ниси-Магомэ.
– Хорошо. Но, может, ты мне все-таки объяснишь…
– Завтра, Харви. Все завтра. Обещаю. Все, мне нужно идти.
– Постой. В прошлый раз ты…то есть твоя копия…в общем, кто бы там ни был, скинул мне идентификатор из МБРО и просил проконтролировать перечисление «Церебрумом» на твои счета четырех миллиардов. Я проверил, все чисто. Говорю на всякий случай, если ты этого не знал.
– Спасибо, Харви. Я этого действительно не знал. До встречи.
Не обращая внимания на попытки Росса еще что-то сказать, я отключился и задумался. Значит, Петр выбил из Гранжана за мою голову еще и четыре миллиарда? Да так, что у того нет другого выхода, как заплатить, раз обязательство попало в МБРО. Это осложняло дело.
50
Я вернулся в комнату к Амели и Акихиро, снова разложил интел на столе, глянул на обратный отсчет: осталось двадцать минут. Что ж, пора с этим заканчивать. Я отправил сигнал вызова на офис Гранжана и, как только в экране появилась давешняя рыжеволосая красотка, сказал:
– Это Питер Рыкоф. Мне необходимо поговорить с господином Гранжаном.
– Ой, а я вас вижу, – восхитилась та.
– Я вас тоже, – дипломатично отозвался я. – А теперь, пожалуйста, соедините меня с вашим боссом. Кстати, как вас зовут?
– Конечно, конечно, – рыжеволосая, видно, не услышав вопроса, засуетилась и изображение затуманилось, сменившись швейцарским гимном.
– Эту стерву зовут Николетта, – угрюмо сказала Амели. – И если вы считаете ее привлекательной глупышкой, то будете тысяча первым мужчиной, который в этом ошибся.
Я посмотрел на бельгийку и ничего не ответил. Облачко на экране растаяло и появился председатель совета директоров «Церебрума».
– Доброго дня, Петр. Я думал, мы все обсу… – он запнулся на полуслове, а с лица исчезла, как будто стертая мокрой тряпкой с доски надпись, неизменная улыбка.
– Да, господин Гранжан, это не оптическая иллюзия и не монтаж. Это я, чтобы там вам не говорил Петр.
– Но он же показал мне запись, где… – замялся швейцарец.
– Где я лежу на полу в луже крови? – усмехнулся я. – У вашей службы безопасности отличные бронежилеты, – я продемонстрировал окровавленное средства индивидуальной защиты с расплющенной оранжевой пулей.
– А что же с Петр…с вашей цифровой копией? – нахмурился Гранжан.
– Боюсь, сгинул в виртуальной пучине, – развел я руками. – Мисс Бомонт и Накадзава-сан могут подтвердить, – я развернул экран и бельгийка с японцем дружно кивнули.
– Что ж, – почесал бровь швейцарец, неудачно пытаясь скрыть беспокойство. – Это меняет дело. Уверен, что мы можем предложить вам повторную оцифровку абсолютно бесплатно. В остальном условия контракта не изменятся. Как вам такой вариант?
Я посмотрел на циферблат: пятнадцать минут.
– Будьте добры, подтвердите отключение «Фукусимы», – уклонился я от ответа. – Тогда и обсудим ваше предложение.
Петр об этом почему-то не знал, видно, поленился изучить документы, но я их прочитал: по инструкции, для отключения карантинного протокола было необходимо двойное подтверждение: изнутри комплекса и из штаб-квартиры корпорации. Так что без благословения Гранжана цифры 0:00 на табло обратного отсчета не разблокируют выход из комплекса…
Гранжан секунд двадцать подозрительно разглядывал меня. Почти физически можно было ощутить, как у него в голове, кубиком Рубика, проворачиваются мысли, раскладывая ситуацию то так, то эдак. Наконец он пожал плечами, потянулся куда-то в сторону и алые цифры на стене вдруг сменили цвет на нежно-бирюзовый. Через двенадцать минут все выходы из «Церебрума» будут разблокированы.
– Так что? – спросил он. – Вы принимаете мое предложение?
– Нет, – ответил я.
– Нет? – поднял бровь Гранжан. – Ах, да. Вы, наверно, хотите дополнительную компенсацию за доставленные вам неприятности?
– Нет. Я разрываю контракт.
Бомонт и Накадзава с недоумением уставились на меня.
– Разрываете? – швейцарец явно был обескуражен. – Но почему?
