– Нет, – честно отозвалась девушка, понимая, что подруга наутро ее убьет. Хотя нет, сама ведь виновата, что накушалась! – Только коктейли. Я бы наркотики ей не разрешила.
– Ладно, – приняла решение женщина, которая явно была в этой семье главой, привыкшей решать все за всех. – Давайте спать. Утром все вопросы решим. И, Володя, положи эти ботинки на место наконец, – велела она супругу.
– Но, дорогая…
– Я сказала, что все решим завтра. Положи обувь. И не забудь вымыть руки, пожалуйста, перед тем как в кровать пойдешь.
Даша помогла Владимиру Львовичу собрать осколки, растрогав его своей помощью, после выключила свет и, поняв, что родители Ники улеглись в кровать, подкралась к шкафу, в котором прятался Никита.
– Эй, – тихонько позвала она парня, – ты там еще не уснул?
Даша наклонилась в дверце, а та распахнулась и едва не поставила под глазом у девушки очаровательный фингал. Он пришелся бы отличным украшением к свадьбе Ники, где Даша была свидетельницей.
– Осторожнее! – успела отскочить в сторону брюнетка. Ник, ни слова не говоря, вылез. Ноги у него порядком затекли. Только парень не чувствовал этого – из-за услышанного, которое его порядком поразило. Он слышал каждое слово и Даши, и родителей Карловой и прекрасно понял, что кое-кто все-таки не дождался его и теперь выходит замуж. Понятно, откуда взялись проклятые розы. Естественно, молодой человек не выдавал ни одной из своих эмоций, но внутри у него бушевала гроза. Вроде бы он всего лишь хотел посмотреть на обладательницу малиновых губ издалека, а после навсегда уйти, ибо месть, которую он задумал, подразумевала именно это, но ревность все же лесным пожаром, подгоняемым ветром, распространялась внутри тела Никиты. Ревность жила в каждой клетке сердца, которое, кажется, выигрывало бой у мозга.
– Ты как? – все так же шепотом поинтересовалась Дарья, и не подозревая, что за пожар разжегся внутри милого с виду парня. – Блин, прости, что так глупо вышло, ты ведь нам помочь хотел, а вышло так глупо… Подожди минут пятнадцать, предки Ники точно заснут, и я тебя выпущу. Кому рассказать, не поверят, – улыбнулась девушка. – А тебя, кстати, как зовут? Меня – Даша, как ты понял. Ее – Ника.
– Игорь, – по привычке, въевшейся в голову, отвечал парень, заставляя себя ровно дышать. Он все так же бесшумно прошел к кровати и сел около спящей Ники, которую опять хотелось взять на руки, но на которую теперь можно было просто смотреть.
– Отличное имя! Ты классный, – тут же отвесила ему комплимент Даша. – Нет, все же неловко так…
– У нее свадьба будет? – прямо спросил Никита.
– А? У Ники-то? Да-а-а, будет, – расплылась в улыбке девушка, чутко прислушиваясь к звукам квартиры. Вроде бы пока все было тихо. – Послезавтра у нас девичник в клубе «Атмосфера» запланирован. Клуб небольшой, новый, но очень уютный, ты не был там?
– Нет.
– Сходи. Там живая музыка часто бывает. И людей не шибко много, не как в этом «Алигьери», – вспомнился девушке сегодняшний поход в популярный клуб, в котором вместо воздуха дышали пафосом.
Никита мрачно посмотрел на Нику – опять именно там она до беспамятства наклюкалась. Нет, все-таки она идиотка. Идиотка, которую хочется погладить по волосам.
Парень пересел чуть вправо и убрал руку за спину, как будто бы опершись ею о кровать, а сам коснулся раскрытой ладони Ники. Осторожно провел кончиками пальцев по теплой коже, по выступающим костяшкам, удивляясь в который раз тому, какие тонкие у девушек пальцы. Хрупкие и наверняка слабые – не в пример ему. Всего лишь минимум усилий с его стороны – и сжатые в кулак пальцы Ники мигом разомкнутся. Такое уже было три года назад, когда стервочка не хотела что-то отдавать Нику и прятала в ладони. Он, как и всегда раздражаясь, когда Карлова не подчинялась ему, а дурачилась или своевольничала, схватил девушку за запястье и быстро заставил ее стиснутые пальцы разжаться. Тогда Никита случайно обратил внимание не только на пальцы Ники, но и на голубые вены, просвечивающие сквозь тонкую нежную кожу запястья. Он мимолетом удивился тому, какие и они тоже тонкие, и даже подумал, что ему понятно, почему многие представительницы женского пола прощаются с жизнью именно с помощью острой бритвы: перерезать такие вены – вообще не проблема. Раз, два и готово. У него самого в отличие от Ники вены на руках выступали достаточно сильно, как у многих спортсменов, и Никита пару раз даже ловил заинтересованные взгляды Карловой, направленные на его руки, например, когда он вел тачку. Ник не знал, что обладательница аппетитных малиновых губ считает его руки очень красивыми.
Молодой человек еще раз провел пальцами по ладони Ники. Всего лишь прикосновение, а сколько эмоций оно принесло ему – даже и подумать страшно.
– Так вот, послезавтра – девичник, а через четыре дня – свадьба, – оживленно шептала Даша, не замечая поползновений незнакомца на ее подругу. Она, кажется, сама была чуток нетрезвой после посещения клуба, хотя рядом со спящей Никой выглядела трезвенницей. – Наш жених – парень обеспеченный, так что бракосочетание будет шикарным. Мы прямо-таки в предвкушении. Я еще на нем не была, но тоже такое хочу.
У Ника на лице едва не появилось самое презрительное выражение, на которое он был только способен, но парень сдержался и не без труда надел маску чуть заинтересованного равнодушия.
Десять минут тихим, но восторженным голосом Даша описывала сжавшему покрепче челюсти Никите все прелести будущей Никиной свадьбы, обрисовала ее будущий наряд, рассказала о количестве гостей и только потом покинула комнату, чтобы удостовериться, что родители Карловой уснули. И чем больше она говорила, тем сильнее не нравился Нику неведомый женишок. Нет, не нравился – слабо сказано. Кажется, Кларский едва ли не впервые в жизни заочно возненавидел человека, который ему в общем-то ничего и не сделал. Хотя нет, Никите казалось, что этот парень похитил у него из жизни кое-что важное. Он стащил возможность почувствовать себя нужным.
В Никите проснулось нечто очень злое и собственническое. То, что охватило всю его сущность тогда, когда он узнал о том, что ангел – бывший ангел – и единственный друг предали его.
– Жди, я сейчас, мухой, – сказала Даша Кларскому. Правда, муха из нее получилась медленная. Девушки в комнате не было почти минуту или даже больше. Ник время не терял. Как только Даша на цыпочках покинула комнату, он наклонился над Никой, провел ладонью по ее голове и, не долго думая, поцеловал. Ничего особенного – просто коснулся ее губ, теплых, как будто нагретых солнцем, и привычно мягких, своими, холодными и жесткими.
Мозг позорно ретировался, пробубнив, что сердцем пока что выиграна только битва, а не сражение.
Никита криво улыбнулся и поцеловал свою спящую красавицу в щеку, а затем в висок, чтобы после вновь вернуться к губам.
Ника неожиданно открыла глаза. Предметы вокруг казались ей нечеткими, а контур человека, по-детски целующего ее в губы, – размытыми. Да и темнота вокруг очень сильно мешала. А еще сильно кружилась голова. Так, что девушка не понимала, головой к стене или к окну она лежит.
