– Всю жизнь меня троллите, меня, слабого и беззащитного, – отозвался довольным тоном Крис. Этих ребят он действительно знал с самого детства: и Леша, и Юлия были детьми друзей его отца. А дружили трое мужчин потому, что сами были музыкантами и когда-то вместе учились. Юлия и Крис пошли по стопам отца, а вот Леша со слухом не дружил, зато с детства серьезно занимался спортом и в свои двадцать четыре был уже, ни много, ни мало, мастером спорта по биатлону. Алексей завоевал множество самых разных наград среди юниоров, в том числе на чемпионате России и чемпионате мира, брал золото и серебро на Кубке Европы. А также уже дважды участвовал на «взрослых» этапах Кубка мира и на мировом чемпионате, принося родной сборной медали. Правда, пока что они были бронзовыми и даже «деревянными» – четвертое место, да и не слишком их было много, но парнем Леша был дисциплинированным и умеющим добиваться своих целей, не обращая внимания на временные неудачи. К тому же и тренеры считали его способным спортсменом, которому особо благоволили эстафеты, и надеялись, что грядущий сезон принесет ему множество побед и, возможно, через несколько лет он даже попадет на Олимпийские игры.
При всех своих заслугах в спорте, человеком Леша был простым в общении и добродушным, ценился своими друзьями и молодой женой – тоже, кстати, спортсменкой, которая занималась легкой атлетикой. Они постоянно были в самых разных разъездах, а потому виделись нечасто. Наверное, по этой же причине молодожены почти не ссорились.
– А Юлька главный тролль, – продолжал Крис. – Обижает меня и обижает.
– Заткнись! – не выдержала Крестова.
– Ну вот скажи мне, на фига мы за этой леди едем? Думаешь, этот крутой чувак ее на пустырь повез, убивать? – спросил хипстер, жалея, что рассказал подруге о том, что увидел ее капризную Марту в стенах консерватории со своим парнем. Теперь ведь не заснимет на камеру, с какими лицами будут выходить из аудитории после экзамена парни, пытавшиеся подзарядиться удачей у граната Персефоны, да и вообще не узнает, поможет ли хоть одному из них забавная консерваторская легенда!
– Не повезет, – хмуря лоб, отозвалась Юля, – но я все равно хочу узнать о нем побольше. Вдруг удастся проследить?
– Да на фиг?! – искренне не мог понять этого Крис. – Ну, встречается леди с таким вот богатым упырем и встречается! Тебе-то что, Юль?
– Крис, закрой пасть, а? – встрял Лешка. – Мы же тебе рассказывали, что видели этого молодчика в клубе и с кем. Юлька волнуется. С такими, как он, лучше не связываться. Мы-то это понимаем, а вот пианисточка – нет.
– Ну, давайте объясним? – предложил Крис. – Расскажите, какой этот чувак плохой, она испугается и бросит его.
– Ты тупой? – обернулась к нему Крестова. – Она меня на дух не переносит. – В голосе Юли послышалось искреннее огорчение, впрочем, хорошо завуалированное. – И если я к ней подкачу с таким, она вообще меня возненавидит.
– А какая тебе, собственно, разница? – вдруг вспыхнул Крис, которому обидно было за подругу детства. – Что ты к ней прицепилась? Если ты ей не нужна, то пусть и тебе до нее дела не будет.
– Молчи, – посоветовала Юля, вновь повернулась к хипстеру и умудрилась взлохматить ему светло-медовые волосы, которыми тот так гордился.
Она и правда волновалась за Марту, хотя, наверное, не должна была этого делать.
* * *
Около музыкального магазина Саша и Марта оказались минут через сорок – город слегка обезумел на выходных и организовал пару-другую длинных пробок и кучу заторов, явно выражая свой протест против такого большого количества личного транспорта. Ника, к которой к этому времени уж приехали родители, позвонила кузине, объяснила ситуацию и пообещала приехать к музыкальному магазину в самом скором времени, благо он находился не слишком далеко от ее района со слегка необычным, но совершенно уже привычным для горожан названием Южная пристань. Когда-то Саша тоже жил в этом районе и, кажется, всякий раз, оказываясь в нем, вспоминал свою буйную юность – все-таки прошлое тянуло его к себе. Карлова пару раз подмечала это, но некоторые вещи оставались для нее непонятными.
Как-то раз они ехали по одной из полупустынных вечерних улиц Южной пристани на очередное свидание (Ника сказала родителям, любящим совать свои заботливые носы в ее личную жизнь, что отправилась в гости к Дашке), и Александр увидел вдалеке от заселенных домов и прямой, как стрела, дороги заброшенную стройку. Она мрачно возвышалась над пустырем на фоне серо-фиолетового с запада неба, кое-где прореженного оранжевыми полосами-щупальцами, отталкивая взгляды оптимистов своим угрюмым сумрачным видом, а взоры пессимистов – злорадной свободой внутреннего духа, если таковой, конечно, имеется у неодушевленных предметов.
Это место пользовалось дурной славой лет шесть или семь, с тех самых пор, как подрядчики обанкротились, оставив строительство огромного панельного многоэтажного дома незавершенным. По стройке частенько лазили местные мальчишки, усердно ищущие приключений на свою пятую точку, тусовались неформалы, обожающие фотографироваться среди печального декаданса строительных развалин, а также коротали ночи лица без определенного места жительства. Пару раз со стороны стройки слышали крики, а однажды там даже нашли труп, и популярности эти факты стройке не прибавили. Напротив – местные жители ратовали за то, чтобы это злополучное место приказало долго жить, превратившись наконец во что-то приличное, и, надо сказать, их желание стало близко к исполнению. Сейчас в это мрачное место пригнали краны, машины со стройматериалами, еще какую-то технику, а также поставили охрану, поэтому поговаривали, что строительство возобновится со дня на день – но уже не дома, а торгово-развлекательного комплекса.
Вот тогда-то, в тот момент, когда Ника и Саша проезжали неподалеку от стройки, девушка и поняла, что ее бывшего прошлое все-таки хорошенько цепляет.
Это продолжалось всего секунд десять, не больше, но живущая интуицией Карлова сполна почувствовала горечь, исходящую от своего черноволосого спутника, чуть сильнее, чем нужно, сжавшего руль и глядевшего в сторону стройки внимательно, но не прищурившись, изучая, как Саша это делал, когда видел что-либо интересное, а, напротив, немного более широко раскрыв глаза, чем обычно.
Если бы Ника была экстрасенсом, способным читать мысли и видеть образы в чужих головах, она очутилась бы в полутемном странном грязном месте, освещенном лишь мощными фарами нескольких заведенных машин да тусклым светом осенних звезд; около холодных стен заброшенного недостроенного здания с пустыми окнами, похожими на черные дыры; в месте неспокойном, опасном, очень шумном от мужских выкриков; в месте, где витали вперемежку пьяная злоба и не менее пьяный азарт, оскорбленная честь и желание выйти победителем, с трудом скрываемый страх и воистину генетическая жажда быть сильнее, хитрее и ловчее, чтобы выжить.
В голове Саши с бешеной скоростью, во много раз превышающей скорость его автомобиля, проносились сквозь вспышки черно-белые смазанные картинки.
Раз – он стоит с компанией молодых людей, в чьих жилах кипит кровь. Они кричат, смеются, у кого-то в руках биты, у кого-то – пиво.
