– Представитель нетрадиционной ориентации, – отрывисто сообщила Юля Леше и добавила, уже обращаясь к Крису: – И не «лунные мальчики», а «дети лунного света».
– Какая мне разница? Хоть «марсианские жители впадин». Я нормальный, заруби себе на носу, Юлька, – отозвался Крис. – И не нервничай так. На выходных встречусь со Стасом, обо всем спрошу. В лучшем виде разузнаю про твою Марту. Как же она мне надоела, а!
– Не забудь сдержать свое слово, – процедила сквозь зубы Юля. – Это не игрушки. – И она, больше ничего не говоря, встала со своего места на диване и направилась к стоящему в углу величественно блестевшему черному фортепиано, которое принадлежало ее отцу-пианисту. По пути девушка случайно задела валявшийся на полу рюкзак Криса, набитый чем попало, ударилась пальцем о что-то тяжелое и негромко выругалась – видимо, Крестовой стало больно. После она пнула рюкзак и пошла дальше.
– Ну, совсем неженственная, – склонился к уху Леши ехидный Крис. – Наверняка мы никогда никому Юльку не сплавим. Ее всюду принимают за парня. Всюду! Она даже удариться по-женски не может.
– Как это по-женски? – веселым шепотом поинтересовался его приятель, наблюдая за подругой детства. Юля невозмутимо села за фортепиано, бережно открыв крышку длинными пальцами с короткими аккуратными ногтями. Она несколько секунд пристально смотрела на черно-белые клавиши, словно мысленно разговаривая с ними, и только потом коснулась их, извлекая первые звуки. Девушка начала играть своего любимого и самого близкого по духу композитора – Рахманинова: сначала осторожно, а затем все более и более уверенно, полностью погружаясь в мир его музыки.
– Вот так, – следя за техникой ее игры, тихонько сказал Крис, – взвизгнула бы, попрыгала на одной ножке, пустила бы слезу. А она выругалась и поперлась дальше как ни в чем не бывало. Отлично, да?
Молодые люди на некоторое время умолкли, заслушавшись звуками, которые издавало черное фортепиано, подчиняясь ловким пальцам Юли, порхающим над клавишами. Что-то такое было в ее манере исполнения и в выражении тонкого серьезного лица, что заставляло смотреть на нее и слушать. Леша, хоть и не был музыкантом, отчетливо осознавал это. Он, внимая музыке, даже закрыл на несколько секунд глаза.
– А если бы она ударила палец руки? – вдруг задумчиво спросил биатлонист.
– О-о-о, она бы, наверное, ругалась долго и смачно. До вечера. Руки для нас, музыкантов, – это все и даже больше, – сказал хипстер и поправил очки на носу указательным пальцем – жест вышел забавным, и его друг не мог не улыбнуться. – Для нас руки важны так же, как для спортсменов – ноги. Ты же понимаешь.
– Еще бы не понимать. Я поэтому и спросил. Отцу однажды прищемили палец в двери. Так он едва ли не «скорую» хотел вызывать, – вспомнилось Леше. Его отец-пианист действительно очень берег кисти рук. И звучащий сейчас Рахманинов тоже берег. Родитель еще как-то в детстве рассказывал удивленному Леше, что знаменитый композитор и пианист настолько боялся потревожить пальцы, что шнурки на ботинках завязывала его жена.
Биатлонист, слушая высококлассную эмоциональную игру отрешенной и погруженной в нее Юли, вдруг подумал, что музыканты и спортсмены очень даже похожи, несмотря на такую разную деятельность. Они должны заботиться о себе и оберегать свой организм, иначе их карьера – да и чего там греха таить, мечта – улетит в тартарары. Хотя, конечно, у тех, кто посвятил свою жизнь спорту, вероятность получить травму куда более высокая, чем у тех, кто стал профессиональным музыкантом. Взять хотя бы его самого – он подвернул ногу на выступлении. Неожиданно. Почти перед финишем, хотя мог стать победителем. Но что случилось, то случилось. Леша точно знал, что прошлого не исправить и нужно лишь, приняв временное поражение, двигаться вперед. Спортсменам, наверное, как и музыкантам, да и прочим людям с другими профессиями, нельзя зацикливаться на чем-то одном. Нужно бежать, идти, шагать или даже ползти вперед. Остановка грозит чем-то страшным. Зацикливание на какой-то определенной проблеме – тоже остановка. Тогда тебе только будет казаться, что ты бежишь, а на самом деле ты застынешь на месте, под проклятым солнцем обреченности бездействия.
– Твоего отца можно понять, – сказал Крис, покачав головой, не сводя глаз с Юли. Нет, она определенно должна стать известной! Да и сейчас она уже знаменита в узких кругах. Главное – ее собственное желание. – Кстати, для поддержания темы. Мой папандр как-то рассказывал о знакомом скрипаче, очень талантливом чуваке, который мог стать вторым Ойстрахом. Так вот, однажды этот парень сильно повредил себе руку при аварии. И кость, и связки. Да так сильно, что ему врачи сказали: «Со скрипкой можешь распрощаться, брат, хотя бы ложку научись держать опять». Прикинь, да?
– И что? – заинтересовался Леша, который любил истории о сильных духом людях. – Он силой воли или там силой мысли сумел восстановиться? Концентрирует сейчас? Известным небось стал?
– Не-а. – отозвался Крис. – Он сошел с ума. Потому что его лишили любимого дела. Парня поместили в психушку, где он благополучно и умер. Фазер даже был на его похоронах.
– Жизнерадостно, однако.
– Зато жизненно, – поднял вверх указательный палец хипстер.
– Жизненно, да уж. А у нас в сборной команде пару несколько лет назад тоже был парень, который мог бы стать вторым Бьерндаленом, – вдруг вспомнился и Алексею подобный случай, только когда уже не музыкант, а спортсмен получил жесткую травму. – А потом у него черная полоса началась. Однажды он сильно повредил ногу. В драке. Идиот… Переждал бы положенное время, но нет… – пробормотал биатлонист тихо и продолжил нормальным тоном: – Короче, так хорошо его приложили в драке, что спортом этот парень больше заниматься не мог. Он и ходить-то стал прихрамывая. Ножевое ранение – это не шутка.
– И где сейчас? Умер, что ли?
– Да ты пессимист, Крис. Нет, не умер. В тюрьме срок отбывает.
– Ого! За что? – искренне поразился обладатель ядовито-розовых очков.
– За все хорошее. После того как он получил травму и не мог больше заниматься биатлоном, у него капитально сорвало крышу. Замкнулся в себе, перестал общаться с друзьями, бросил свою девчонку, переругался с тренерским составом. Собственно, к главному тренеру нашей мужской сборной он с ножичком в руках и пришел, – со вздохом вспомнил Леша. А ведь тот парень действительно подавал большие надежды, и тут такое… Ведь действительно мог подождать два года, а не ломать свою карьера и жизнь.
– Рисковый чувак, – покачал головой хипстер Крис.
– Не то слово. Ранил тренера, придурок. Его дочь тоже ранил, но все обошлось. Может быть, слышал что-нибудь об этом скандале, нет? Он пару лет назад широко СМИ освещался, хотя было в этой истории что-то мутное. Говорили даже, что следователь был подкупленным.
– Неа, я не слышал. Я новости фильтрую. Мои новости связаны с культурой. Только культура и ничего больше. Ну-у-у, и что там дальше? – заинтересовался кровавым происшествием Крис.
– А что дальше? Дальше его поймали и арестовали. Посадили, естественно, за нападение. А тренер умер спустя два месяца от сердечного приступа, – с горечью произнес Леша. Ему явно была неприятна вся эта печальная история, и он жалел, что вообще вспомнил ее и пересказал другу.
