Вспомнив сестру, от которой Марта отличалась, как голубое небо от коричневой земли, девушка села на кровать, решив сделать десятиминутный перерыв. И тут же ее как будто бы невзначай накрыло прозрачное липкое облако воспоминаний, от которого пахло детством, одуванчиками и запеканкой со сгущенкой – ее безумно вкусно готовили в детском садике.
* * *
Когда-то давно, много лет назад, все было иначе.
Марта любила своего улыбчивого и мягкого папу-пианиста и с удовольствием общалась с сестрой-одногодкой: бегала с ней по площадке, строила куличи и играла в куклы. Маленькая и очень наивная, как и всякий ребенок, Марта не понимала того, что ее папа живет с другой женщиной, – она вообще думала, что так и надо, когда он приходит только раз в неделю со сладкими подарками или с игрушками, иногда приводя с собой сестренку.
Марта, поздно пошедшая в садик, и не знала, что бывает как-то по-другому. И Эльвира Львовна, при всей своей обиде на бывшего мужа, не хотела лишать дочку общения с отцом, а потому даже и не говорила при ней плохих слов о Константине. Она не запрещала ему видеться с девочкой и даже разрешала приводить свою вторую дочь Юлию, хотя, конечно, видеть этого ребенка ей было неприятно. Как-никак Юля была живым напоминанием о предательстве, измене и выборе некогда любимого супруга. Чтобы не рассказывать Марте обо всем произошедшем, Эльвира просто говорила скучающей по отцу дочке, что ее папа очень много работает, а потому домой приходит так редко. Когда же Марта спрашивала о Юле, вразумительного ответа она тоже не получала и знала только, что сестренка живет где-то далеко с другой мамой. Девочке внушили, что ситуация в их семье – нормальная, и Марта верила взрослым. Она любила и маму, и папу, и сестру.
В те времена она была очень счастливой, скучала по папе и Юле, рисовала им открытки и учила для них стихотворения. Это потом уже, позже, когда ей только-только исполнилось пять лет, добрые люди разъяснили Марте, что на самом деле если папа не живет с мамой, то это неправильно; а если при этом у него есть другой ребенок и другая жена – это не только неправильно, это еще и постыдно.
Началось все с того, что в садике увлеченно играющая с плюшевым медведем Марта случайно услышала разговор воспитательницы и нянечки, которые, не зная, что малышка слышит их, вовсю обсуждали личную жизнь ее мамы. Это была одна из первых недель пребывания девочки в дошкольном учреждении.
– Бедная Карлова, одна дочку воспитывает, – сказала воспитательница с таким вздохом, будто бы мама Марты совершала подвиг.
– Ну и что? Сейчас многие женщины одни, без мужиков, детей ростят, – возразила нянечка.
– Так-то оно так. Только вот у Карловой ситуация особенная. Я слышала, – понизила голос работница детского садика, – что у Карловой муж-то фактически на две семьи жил и потом к другой ушел, через год после свадьбы. У него в той семье тоже ребеночек есть, Марты ровесник. Представляешь? Одновременно с двумя крутил! И Карлова об этом узнала только после рождения Марты. Когда вторая жена тоже родила ему ребенка. Нет, ты представляешь, какой кошмар?!
– Ужас просто! А я-то думала, он с матерью Марточки просто в разводе, – явно не обладала такой информацией нянечка, не подозревавшая, что сжавшаяся в комочек Марта сидит неподалеку и все слышит. – Жил с двумя женщинами?! И от обеих дети? Вот козел! Многоженец несчастный!
Марта, услышав, что папу обзывают, отложила игрушку.
– Во-во! Настоящий козел! А ты его видела, кстати? Он как-то Марту приходил из садика забирать.
– Нет, не видела. Ну и каков он? – заинтересовалась тут же няня.
– Видный мужчина, чего уж тут говорить. Высокий, худой, правда, но вежливый и улыбка милая. Весь такой одухотворенный, грациозный, элегантный… музыкант же, – мечтательно вздохнула воспитательница. – Говорят, кстати, – хороший музыкант, всюду с оркестром ездит, по заграницам катается. И мать с отцом у него обеспеченные, из «новых русских». Да толку-то что от его красоты и таланта, коли мужик он – тьфу какой! – выразила в одном слове все свое брезгливое отношение к Константину Власовичу воспитательница.
– Бедный ребенок, – посочувствовала няня Марте. – И как девочка с таким-то папашей жить будет? Позор какой… Оставил их с матерью ради другой семьи… Хотя он же вроде бы и подарки дочке дарит и вот из садика забирал… Любит, видать, все же.
– Ага, любит! Совесть у него нечиста, вот и откупается от родной кровиночки подарочками. А уж зайти забрать из садика ребенка – это не отцовский подвиг. Всякий сможет. Любил бы Марточку – не бросил бы ее мать. А так выбрал другую женщину и другого ребенка. Видимо, их-то он и любит.
– Ну ты и новость мне сказала, – осуждающе поцокала языком нянечка. – Не понимаю я этих мужиков… Как можно семью и дите бросить и к другой уйти? Или как на две семьи жить можно, а? Это каким уродом моральным быть нужно? Аж зла не хватает!
– Не знаю, – сварливо отозвалась ее коллега. – Ой, у меня Денис Аллу за волосы тягает! Побежала я их разнимать! Что за непослушный ребенок?! Ни минуты покоя!
И женщина спешно бросилась к детям, на ходу ругая мальчика. Нянечка тоже направилась по своим делам – скоро должен был начаться обед. А Марта, глаза которой стали большими-большими, сидела, не шелохнувшись, и пыталась переварить информацию. Она не все поняла, но отлично осознала, что ее папа совершил что-то плохое и воспитательница с нянечкой его очень осуждают.
«Любил бы Марточку – не бросил бы ее мать», – громким голосом сказала воспитательница в ее голове, и Марте захотелось зарыдать, но она боялась, как бы взрослые не узнали, что она подслушала их разговор. Почему-то ей стало страшно и стыдно. Из разговора старших она ясно поняла, что папа ее почему-то не любит, а только прикидывается. Вот так, в одно мгновение своим детским мозгом Марта осознала, что папа любит только Юлю. И ее маму. И больше никого. А еще она почувствовала себя обиженной и ущербной.
Когда Константин Власович приехал к дочери на следующие выходные, она наотрез отказалась общаться с ним и, испугавшись, спряталась под столом. С Юлей разговаривать девочка тоже не хотела. Более того, когда сестра попыталась подойти к Марте, та укусила ее за руку и забилась под стол еще дальше. С тех пор отношения Марты с отцом и сестрой стали хуже некуда. Обиженная девочка, ревнующая Юлю к папе, буквально возненавидела ее, а когда отец пытался заговорить с ней, начинала рыдать или же убегала к маме. Ничего не понимающий Константин честно пытался найти с дочерью общий язык, потерпел сокрушительное фиаско и стал появляться в ее жизни крайне редко, не забывая все же поддерживать брошенную семью материально. В этом плане ему было довольно легко – его родители, приходящиеся Марте бабушкой и дедушкой, были людьми обеспеченными, правда, к настоящему времени оба они уже покинули этот свет, оставив большое состояние сыну. Кстати, при жизни они с Мартой и ее мамой почти не общались, как, естественно, и новая супруга Константина Власовича – красивая женщина с гордым именем София, которая очень бы хотела, чтобы ее муж и вовсе забыл о существовании первой жены и дочери. Юля же в этом плане очень отличалась от своей матери – почему-то к Марте она продолжала относиться по-прежнему тепло. Юля искренне беспокоилась о сестре, не обижалась на грубости Марты и попытки оттолкнуть ее от себя. Это происходило и по сей день. Хотя девушки и не общались, Юля была уверена, что должна присматривать за своей длинноволосой сестренкой, хотя та была почти на два месяца старше ее. Именно поэтому Крестова беспокоилась о том, с кем же сейчас встречается Марта, ведь этот Саша был совершенно неподходящим приятелем для ее сестры.
