Четыре дня и четыре ночи ее держали в комнате, такой же ужасной, как и та, в которой она проходила свое главное испытание в аббатстве Белью. Вопросы сменялись угрозами, угрозы плавно перетекали в новые вопросы. Как выяснилось, немцам было известно немало. Так, они были в курсе того, что британцы развернули широкую сеть подготовительных центров, в которых готовят к заброске на оккупированные территории потенциальных агентов. Они знали ее позывной: Миакат, знали кое-что о подпольных организациях и о том, как они соединяются в единую сеть, знали, где работают их радисты. Но на этом, пожалуй, все.
– Я не знаю никаких имен. Если вы говорите, что вам известно, как готовят наших агентов, тогда вам должно быть известно, что я не могу их знать. Мне их никто не называл! Это все, что я могу вам сказать!
Она старалась держаться твердо, но при этом не забывала и о том, что важно выглядеть беспомощной и не очень уверенной в себе дамочкой. Вопреки всему тому, о чем ей говорили наставники, она продолжала надеяться, что сумеет вызвать сочувствие хотя бы у того, кто ее допрашивает.
– Кто вас втянул в эту дурацкую затею? Неужели англичане такие остолопы или пали так низко, что привлекают к выполнению секретных миссий даже женщин?
Офицер в форме абвера, который вел допрос, не сводил с арестованной проницательных глаз.
– Мой жених погиб на войне. И вот я воюю и за его родину, и за свою.
– Вам не повезло, Шарлотта. У вас хорошая легенда. Бумаги в порядке. А где находится ваш радиопередатчик?
Она выдавила из себя жалкое подобие улыбки. На душе отлегло. Выходит, цель ее миссии им неизвестна.
– У меня нет радиопередатчика. У меня не те пальцы, чтобы работать радисткой. Взгляните на мои руки! Я в руках телефона-то не держала.
Калли показала офицеру свои руки, все в синяках.
– Мы отправили донесение в Лондон. Сообщили, что вы благополучно прибыли на место. Отныне ваше будущее в наших руках. Вы можете работать как против нас, так и на нас. Выбор за вами. Все, что от вас требуется для начала, – вывести нас на своего связного. Я предлагаю взаимовыгодное сотрудничество. В противном случае вас отправят туда, где порядочной женщине просто не выжить. Разумеется, нам нужны все шифры.
– Какие шифры?
– Те самые, о которых вы упомянули в момент приземления.
– Ах, это! У меня нет никаких шифров. Наврала с три короба вашим людям! Встретили меня так лихо, что я сдрейфила и решила немного прихвастнуть. Они между собой говорили, что от баб нет никакой пользы.
Калли тараторила очень быстро и одновременно напрягала изо всех сил память, пытаясь вспомнить, что она там еще сболтнула после приземления в момент знакомства.
– Хватит юлить, выкладывай! Ты должна вывести нас на своих людей! – голос офицера стал жестким.
– Но я не знаю здесь никого. Мне было приказано ждать дальнейших указаний. Мой пароль вам известен. Больше мне добавить нечего.
Калли с ужасом приготовилась к худшему.
– Увести! – распорядился офицер. – Пусть погниет пару-тройку недель в подземелье. Быть может, тогда станет посговорчивее.
Он нетерпеливо махнул рукой в сторону двери. Оставалось надеяться на то, что ей удалось убедить его хотя бы в том, что она всего лишь неопытный агент, не очень хорошо разбирающийся во всех хитросплетениях настоящей секретной миссии. Словом, она мелкая рыбешка, которую случайно выловили из пруда. Конечно, им нужна была опытная радистка или радист, кто смог бы пополнить их славную коллекцию добровольных перебежчиков или тех стойких героев, которых они уже успели расстрелять.
Всю ночь Калли просидела в темной сырой камере. Пахло плесенью и еще бог знает чем. Снова и снова Калли перебирала в памяти все, что сказала и что утаила. Итак, судя по всему, подпольная сеть разрушена и ликвидирована, а у нее даже нет возможности сообщить об этом в центр. В сущности, она ничего не добилась. Разве что отсрочки в несколько недель. А потом они примутся выбивать из нее показания с новыми силами.
На последующих допросах ее раздели почти догола, забрали всю более или менее сносную одежду и в таком виде отправили назад в камеру. Кое-что она им все-таки сказала, полуправду-полуложь, в полном соответствии с тем, как ее учили. Неслыханная удача! Ей вернули сумочку. Забрали деньги и пудреницу, а дешевую зажигалку не тронули. Но именно в ней и лежали шифры. Надо избавиться от бумажки с шифром при первой же возможности.
Интересно, как долго они будут держать ее в подземелье? Если она перестанет говорить, что дальше? Знают ли в Лондоне о предательстве и об аресте агента?
Надо держаться. Надо держаться до последнего. Не дай себя сломить, повторяла она мысленно и даже на сыром каменном полу пыталась делать какие-то физические упражнения, например растяжки, которым обучал ее тренер. Сколько еще она пробудет в этой камере, пока они не перебросят ее в другое, еще более ужасное место, где она, быть может, никогда не увидит дневного света? Оттуда ей вовек не вырваться на волю.
Открытки от Каролины приходили с завидной регулярностью, но было в них что-то искусственное, какая-то фальшь, которая наводила на размышления. Всего лишь пару ничего не значащих строк, типа: «Со мной все в порядке. Очень скучаю без вас. Мамочка крепко целует своего дорогого Дезмонда». Фиби беспрестанно атаковала письмами Примми, но та тоже очень умело жонглировала общими фразами и обходилась весьма обтекаемыми ответами, типа: «Калли выполняет ответственное задание вместе с другими нашими людьми и превосходно справляется со своей работой». Нетрудно было сообразить, что дочь ее находится где-то на территории Франции. Ведь вокруг только и разговоров что о скорой высадке союзников на континент. Что ж, оставалось лишь надеяться на то, что как только освободят Францию, ее дочь вернется, наконец, домой.
Каролина не навещала сына уже больше года, и мальчик стал постепенно забывать мать. Он перестал задавать вопросы о том, где она и когда вернется домой, а фотографию Калли целовал на ночь уже без прежнего энтузиазма и желания.
Хорошо, думала иногда Фиби, я тоже была далеко не идеальной матерью, это правда! Но отсутствовать столько времени… Странно, очень странно! Она взглянула на внука, который с азартом играл в карты с няней, обучившей его какой-то детской игре. Слава богу, им пока еще удается сохранить Джесси в Далрадноре. Но недавно было объявлено о ее помолвке с Бобом Кейном. Молодые планировали после окончания войны уехать в Австралию, где у родителей Боба была своя ферма. Будущий муж Джесси регулярно бывал у них в Далрадноре и с удовольствием гонял в футбол вместе с Жаком и Дезмондом.
– Мальчишкам в доме нужен мужчина, – авторитетно заявлял он и небрежно трепал кудри на голове мальчика. – Иначе ваш Дезмонд вырастет неженкой. Настоящей девчонкой! Да и стоит ли удивляться? В доме полно женщин, и все горазды ему служить.
Дезмонда определили в деревенскую школу, где ему порядком доставалось от суровой наставницы по имени мисс Армор-Браун. В ближайшей перспективе количество домашних нянек тоже должно было резко сократиться. Мадам Лапланш получила долгожданную открытку от мужа, которую ей переправили через Красный Крест. Послание было коротким, но зато месье Лапланш сообщал жене реальные новости, из коих следовало, что возвращение семейства домой – это дело недалекого будущего. Что вызвало мгновенный ажиотаж среди больших и маленьких Лапланшей. Все бросились покупать подарки, с которыми они вернутся на остров, шить себе обновки по случаю возвращения и прочее.
