– Но это же чушь! Его мать – я! Я родила его, вскормила своей грудью… Я хочу вернуть себе сына!
– Да, но захочет ли он поехать вместе с вами? Вот в чем вопрос! Все мы хотим одного: блага мальчику. Главное – это то, что хорошо для Луи. И потом, мать – это не только та женщина, которая родила, как и мужчина вовсе не обязательно отец только потому, что он оплодотворил своим семенем какую-то женщину. Вы понимаете, о чем я… Главное во взаимоотношении взрослых и детей – это степень их доверия друг другу. Словом, вы должны позволить Луи самому решить свою судьбу.
– Это неправильно! Мальчик еще слишком мал, чтобы самостоятельно принимать такие важные решения, касающиеся его будущего. Откуда он может знать, что для него лучше? – возразила Калли протестующим тоном. – Разве я виновата в том, что случилась война?
– Это вы мне можете не объяснять! Я там тоже был. Смерть, разрушения, потеря близких, исковерканные судьбы и жизни… Мне искренне жаль, что все так получилось. В каком-то смысле Луи – тоже жертва войны. Ведь он потерял вас из-за войны.
– То есть вы просите меня отпустить его… Не предъявлять на него никаких прав? – Калли оцепенело уставилась в окно. В голове было пусто, ни единой мысли.
– Нет, я прошу вас позволить Луи самому решить свою судьбу.
– А что потом?
– Не знаю! Потом и решим, что нам делать потом.
– Но он – мой ребенок, моя плоть и кровь. Я – его мать, и он обязан подчиняться матери! – вспылила она снова. – Что за глупости – позволить ребенку решать все за взрослых! С меня хватит! Довольно! Я вас выслушала, но на этом все!
Как смеет этот чужой мужчина предлагать ей подобные сделки? Нет, пора немедленно возвращаться к себе в отель. И не забыть купить бутылку вина, чтобы уснуть.
Калли проснулась на рассвете в холодном поту. Ее снова разбудил страшный сон. Будто она бежит за Дезмондом через какие-то кущи терновника, пытается поймать его за руку, но сын все время ускользает, а потом и вовсе исчезает из виду. Она поворачивает в одну сторону, в другую… Дезмонда нигде нет. Но она отчетливо слышит его смех, он что-то громко кричит, кого-то зовет, она пробует бежать на звуки его голоса, но заросли терновника смыкаются вокруг, образуя непроходимую стену…
С того самого дня, когда в их доме появилась красивая голубоглазая дама в шляпе, все переменилось. Домашние постоянно совещаются о чем-то в гостиной за закрытыми дверьми, а заметив его, стараются говорить вполголоса, чтобы, не дай бог, он не услышал, о чем они там толкуют. Иногда ночами Дезмонд слышал, как беззвучно плачет в подушку Джесси, а утром встает с распухшим от слез лицом и покрасневшими глазами. Он тоже сорвался и подрался с одноклассниками, за что был наказан дома. Драка в общем-то вспыхнула на пустом месте из-за того, что мальчишки стали дразниться и насмехаться над его английским акцентом. Дескать, явился не запылился, англичанин-иммигрант. Хотя он и так изо всех сил пытается научиться болтать на австралийский манер, как все здешние.
Но почему эта странная дама каждый день таскается за ним в школу? Приходит всегда такая нарядная! Другие мамаши готовы лопнуть от зависти, разглядывая ее красивые платья. А заодно глазеют и на него! Почему она называет его своим сыном? Ее сыном был какой-то Дезмонд, тот мальчик с фотографии, но никак не он! И все же, и все же… Какие-то смутные воспоминания теснились в его голове. И имя Дезмонд тоже всплывало откуда-то из глубин памяти, и тот красивый дом с каменными ступеньками и крыльцом… Дама все время рассказывала ему о Шотландии, говорила, что еще совсем маленьким он носил килт. Но килт – это же юбка! Как можно? Только девчонки носят юбки. В такие моменты ему хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать ее речей. Дама была очень добра к нему, она все время покупала ему игрушки, конфеты, играла с ним в карты, но стоило ей протянуть руку, чтобы обнять его, как он тут же ощетинивался и убегал прочь.
В одно из воскресений после окончания церковной службы на ленч к Бойдам пожаловал настоятель местной церкви. За столом было полно людей, как всегда, было шумно, все разговаривали, шутили, и поначалу дама не обратила внимания на нового гостя. После трапезы все плавно переместились в гостиную и расселись по диванам и креслам. Все, за исключением священника. Он слегка откашлялся и сказал:
– Спасибо хозяевам этого дома за их щедрое гостеприимство. Чувствую, что мне пора что-нибудь пропеть в ответ, хотя бы для того, чтобы отработать свой ленч. Вы, Бойды, всегда оставались опорой нашего прихода, и в хорошие времена, и в лихие. Но сегодня меня пригласили не для того, чтобы я прилюдно засвидетельствовал вашу семейную лояльность англиканской церкви. Отнюдь! Мне предложили выступить в качестве посредника в одном весьма сложном и щекотливом деле. Очень необычная ситуация! Я уже побеседовал в приватном порядке с обеими сторонами и услышал много печального. Я также видел свидетельство о рождении, подтверждающее, что Луи является законным сыном миссис Ллойд-Джоунз. Мне также известно, через какие ужасные испытания пришлось пройти этой мужественной женщине в годы войны, что было напрямую связано с выполнением ее секретной служебной миссии. Я побеседовал и с миссис Кейн, и она рассказала мне, что подвигло ее на то, чтобы нарушить свой брачный обет. В обычных обстоятельствах все решилось бы просто и однозначно, но Джим и все остальные члены семьи, вы настаиваете на том, чтобы мальчик тоже сказал свое слово.
– Он еще слишком мал, чтобы иметь свое мнение по столь сложному вопросу! – подала голос дама.
– Я понимаю вашу озабоченность, миссис Ллойд-Джоунз, но тем не менее намереваюсь задать несколько вопросов этому юному джентльмену наедине, если вы не возражаете.
После чего священник пригласил мальчугана прогуляться вместе с ним по саду. Они уселись на скамейке рядом с многочисленными кустами роз. Вначале священник стал расспрашивать Луи о ферме Руби-Крик и о том, почему они уехали. Луи продемонстрировал шрамы на своих ногах, оставшиеся после побоев кочергой.
– Ужасно! – совершенно искренне возмутился священник и стал расспрашивать его о том, что он помнит о Шотландии и что собирается делать дальше.
Как будто это не ясно, разозлился про себя Луи.
– Я хочу, чтобы она уехала.
– Почему? Она тебя обидела?
– Нет, но… но она хочет забрать меня, а я не хочу уезжать! – Мальчик с негодованием отвернулся от собеседника.
– Но эта женщина приходится тебе родной матерью! Она произвела тебя на свет!
Луис равнодушно пожал плечами.
– Сейчас моя мама – тетя Джесси. Я хочу остаться с нею и с Джимом.
– То есть ты вполне отдаешь себе отчет в том, что сильно, очень сильно обидишь Каролину Джоунз своим отказом. Ведь она проделала такой долгий путь, чтобы найти тебя! И она тебя очень любит.
– Мне все равно! Сделайте так, чтобы она поскорее уехала.
Священник поднялся со скамьи и пошел по направлению к дому, где его поджидали все остальные. А Луи остался сидеть: он раскачивал головой и бездумно смотрел ему вслед.
