– Но я только что видел, как он забирал свой ключ. Я спросил у администратора: он зарегистрирован под именем Брайт, а не Бикель!
– Как мистер Бикель или мистер Брайт распоряжается со своими деньгами, меня не касается, – сказал администратор, склонившись над реестром. – Если ему угодно валять дурака и сорить деньгами, кому какое дело. До тех пор, пока он не нарушает закон, не пьянствует и не дебоширит. Может, он спит на полу. У нас бывают гости, спящие на полу. Иногда иностранцы. Иногда йоги. Всякое случается.
Администратор говорил смертельно усталым голосом. Он впал в совершенно непроницаемое молчание, водя пальцем по фамилиям в реестре.
– Значит, вы не будете настаивать, чтобы он спал на своей кровати? – сказал мистер Фенимор.
Молчание.
– И вы не принудите его запирать дверь? – сказал мистер Фенимор.
Молчание.
– Что ж, – сказал мистер Фенимор. – Кто угодно может подумать, что это я – возмутитель спокойствия. Что я заблуждаюсь, я будоражу людей, заталкиваю стеклянные глаза в замочные скважины, я шантажирую, я…
Мистер Фенимор замолчал и отвернулся столь резко, что весь вестибюль закружился перед его глазами в кроваво-красном вихре.
* * *
Понадобилось пять минут на получение нужной информации из отеля напротив. Человека, жившего в номере по соседству с мистером Бикелем (Брайтом?), звали Смит. Он набрал номер Смита.
На том конце кто-то взял трубку:
– Алло?
– Прошу прощения, но…
Фенимор запнулся. Ну что он может ему сказать? Вот он я, окно напротив, номер и этаж тот же, только гостиница другая. И постоялец в смежном номере. Стеклянный глаз в замочной скважине. Так его и растак… Что тут скажешь?
– Кто это? – злобно спросил голос.
– Даже не знаю, с чего начать, – сказал наконец Фенимор.
– Послушайте! – загромыхал голос. – С меня довольно! Оставьте меня в покое! Я же сказал, что все это уже переходит всякие границы!
– Вы меня не так поняли… – Фенимор начал было облизывать пересохшие губы.
– Идите вы к чертям собачьим! – завопил голос.
Трубку с грохотом бросили.
Фенимор держал трубку и потирал ухо.
– Так.
Он повесил трубку.
– Теперь, по крайней мере, я знаю.
– Что именно? – спросила жена.
– У жильца из отеля напротив те же проблемы. Он решил, что я – мистер Бикель. Наорал. Разбушевался. Грохнул трубкой. Странный, очень странный шантаж. Две комнаты. Два отеля. Две жертвы. А что, если у него по номеру в каждом отеле города? Представляешь? Подумать только!
Дверь лифта отворилась, внутри стоял мистер Бикель с приятелем, который, казалось, перебрал и нуждался в поддержке. Приятель! Алкоголь!
Мистер Фенимор опешил.
Он повернулся и увидел, что Бикель тащит манекен. Ибо это и был манекен – из чистейшего желто-белого воска, который катился на скрипучих роликах. Кошмар!
– Минуточку! – закричал Фенимор.
– Спускаемся, – сказал лифтер.
– Подождите! – сказал Фенимор, обращаясь и к лифтеру, и к Бикелю. – Стойте!
– Спускаемся.
Лифтер захлопнул дверцы и уполз в шахту, как большой паук.
– Куда вы это тащите?
Маленький человечек обернулся, обнимая молчаливый манекен как любовника.
– Прошу прощения?
– Что на этот раз? – сказал Фенимор, побледнев от бешеной ярости.
– Веду приятеля в свой номер, – сказал Бикель.
– Я вижу, черт возьми! Я думал, вы собираетесь покончить с этим!
– Сэр, – сказал мистер Бикель, ухмыляясь. – Ни с чем нельзя покончить, не начав.
– Я заплатил вам деньги!
– Ничегошеньки вы мне не заплатили, – сказал мистер Бикель. – Вспомните, я не просил и не хотел от вас никаких денег. Если вы вздумали подходить к совершенно незнакомым людям и совать им в карманы двадцатидолларовые купюры, то я не в силах этому помешать.
– Но вы же обещали!
– Разве? – мистер Бикель улыбнулся, оскалив все свои белоснежные зубы.
– Это было равносильно обещанию!
– С вашего позволения, – мистер Бикель пронес своего неживого приятеля в открытую дверь.
– Не позволю меня дурачить! – закричал Фенимор, но дверь захлопнулась.
* * *
Он бросился вниз и закричал администратору:
– Вы видели?
Администратор промолчал.
– Он пронес в номер витринный манекен. Я знаю, куда он собирается его поставить. Перед дверью! Все дни и ночи – перед дверью!
Но администратор даже не повел бровью. Мистер Фенимор выбежал от него с криком и натолкнулся на мистера Бикеля, который возвращался в вестибюль.
– Опять вы! – гаркнул он ему, а потом лифтеру:
– ВВЕРХ!
* * *
Не успела дверца лифта распахнуться, как он вылетел в коридор, отворил настежь дверь в номер мистера Бикеля и замер перед дверью в ванную.
Как он и ожидал, манекен умиротворенно смотрел на ванную; его нос находился всего в дюйме от обшивки. Глаза излучали спокойствие, синеву и сосредоточенность. Он был недвижен и так стоял бы там целую вечность, если бы ему позволили.
– Ах ты! – завопил мистер Фенимор и развернул манекен к себе.
Затем он крутанул манекен обратно, чтобы тот на него не пялился, отвесил ему оплеуху, повалил наземь, и тут он увидел окно. Поднял раму, схватил манекен за шиворот и поволок к окну.
– Ах ты!
Он высунул манекен наполовину из окна. Тот вел себя очень тихо, смирно и спокойно. И смотрел на него снизу вверх ясными синими глазами.
– Ах ты! – крикнул он в последний раз и пустил его лететь семь этажей на мостовую.
– Стой! – завопил он в последний миг.
Какой кошмар! Ужас! Нет! Нет! Он распростер руки. Балансируя на подоконнике, он провожал взглядом падающее кувырком тело. Не-ет! На прощание, когда восковая фигура отправилась в свой безумный полет, молча размахивая руками в горячем воздухе, ее личину, казалось, исказили гримасы его собственного лица. Кукла, со свистом пронзающая пространство и размозжившая вдребезги голову о кирпичи, обрела выражение его лица. Не-ет!
– Не-ет! – заорал он.
От страха он отпрянул, отшатнулся от окна. Сполз по стене дюйма на четыре и остановил себя руками. Зажал себе рот и глаза. И лицо сдавил, словно глину, как будто можно было каким-то титаническим усилием исказить и вылепить себе другое лицо, лишь бы оно не походило на личину манекена, валявшегося внизу.
