Ах, каких бы тут можно было выращивать страусов…
Главный коневод хозяйства мне понравился. Спокойный уверенный в себе дядька, отслуживший в свое время добровольческий срок в конных егерях и не сподобившийся на нынешнюю войну по причине кривоты. Левый глаз он потерял в горах, когда убегал от разъяренной медведицы и напоролся глазом на еловый сук. Долго лечился за счет семьи, а потом, оставив старшему брату все хозяйство, подался к Вальдам в конюхи. Теперь он тут главный по стирхам. И жизнью своей, судя по виду, доволен.
Я оставил ему одного из узкоглазых 'хиви', и наказал главконюху, чтобы он слушал кощея## как надо обращаться с царскими верховыми лошадьми. У каждой породы есть свои особенности. И предупредил, чтобы ни в чем он не ущемлял моего пленника. В еде и заработке он должен был быть как все. И пусть остальные учатся у него, а то война рано или поздно закончится и придется ценного специалиста отправлять обратно домой.
* * *
* * *
## Кощей (старорусск.) — конюх. Часто человек зависимый, из пленных.
* * *
Конюшня для жеребца и четырех кобыл меня устроила. Капитальное строение. На вырост. С печкой и отдельным помещением для дежурного конюха, в котором вполне можно жить. Там оставили седла и прочую трофейную справу для коней.
Отдельно посмотрел я, как работает вальдов кузнец и одобрил — годен. Копыта коням не испортит.
* * *
Окружной староста приехал на двуколке, запряженной местным низкорослым тяжеловозом только к обеду. И пока местная власть не откушала, к делам мы не приступали.
Внешне староста очень походил на гоголевского Тараса Бульбу, как его любят изображать наши художники. Пузат, усат, весел, словоохотлив и совершенно не чванлив. Звали его Йозе Угездфорт. Был он имперский гражданин и старший лейтенант в отставке, послуживший в горных стрелках еще до реформы. На войну не пошел по возрасту. Третий разряд ополченца. Помещик древнего рода из мелкопоместных — арендаторов всего одна деревенька в предгорьях да в горах еще хутор.
После обеда, со вкусом покурив и опробовав вальдово домашнее вино — черное с фиолетовым отливом вкусом напоминавшее попробованное мной лишь однажды настоящее грузинское 'Манави', местная власть обстоятельно занесла в большую книгу сведения о переходе графского имения к новому владельцу с сегодняшнего дня. Не преминул проставить номера и даты баронской, дарственной и ввозной грамот. Выдал мне отношение в Департамент сборов для внесения сведений в налоговые сказки. Впрочем, пока я на службе в армии меня это не касается. Но вот за недоимки моих арендаторов по традиции спросят с меня же.
— Нашему полку прибыло, господин барон, — объявил староста, когда закончил с писаниной. — За это надо непременно выпить.
А выпив, он поинтересовался.
— Много ли у вас подданных на горе Бадон, господин барон?
— Один хутор, — честно сознался я. — Это на северной стороне. А на южной, что досталась мне после победы над Винетией, сам еще не знаю.
И ведь нисколько я не врал. В баронской вассальной грамоте Ремидий указал мне в лен всю гору.
— Бедненько, — констатировал Угездфорт, чем вызвал пароксизм смеха у Вальда.
Или уже у Вальдверта? Вроде он по чину стал равен полковнику, так что потомственное дворянство уже выслужил.
Отсмеявшись, Вальд, просветил провинциального помещика, что я есть самый главный оружейный барон империи — делаю пулеметы нашей победы. На двух заводах.
— Так что 'бедненько' это не к Савве, — закончил свои хвалебные речи майор, лукаво поблескивая глазами.
Заодно окружной староста без бюрократических проволочек зарегистрировал нам простое паевое товарищество 'Рецкий завод чистокровных лошадей'. В уставный каптал внесли мы трофейных коней и нарезанную Ремидием землю у реки. Обеспечение завода кормами легло на Вальда, иначе его доля становилась совсем уж миноритарной. Его берег реки мы отдали под отдел чистокровных верховых коней, мой — под битюгов.
Старосту чистокровки не впечатлили, а вот битюгами он искренне восхитился, когда мы собрались их перегонять в мое новое имение.
— Пригоняйте кобылку, Йозе, — мы уже перешли за вином на 'ты'. — Первая случка для вас даром, — пообещал я местной власти взятку натурой.
— Улучшить породу дело хорошее, — не стал отказываться Угездфорт
* * *
Господский дом в графском имении мне понравился с первого же взгляда. Я буквально в него влюбился. Он не был тем пафосным дворцом, глядя на который обычно завистливо шепчут 'жили ж люди'… Внешне особняк выглядел скромно, но очень красиво и гармонично. Архитектор его был гений, в том числе и ландшафтах — так вписать здание в небольшой, но разнообразный парк. Вот стоял бы и смотрел не отрываясь.
К тому же 'дом изнутри был больше, чем наружи', как я потом убедился.
Встречали нас заранее оповещенные управляющий господским хозяйством и старосты всех трех приписанных к имению деревень арендаторов. Морды угрюмые, неприветливые. Явно приперлись по обязанности, а видеть меня не хотят.
Окружной староста прочитал им слух ввозную грамоту. Представил меня как барона Бадонверта.
По традиции в присутствии свидетеля — Вальда, взял от деревенских старост оттиски больших пальцев на ввозную грамоту, как факт ознакомления с документом. Свернул ее в трубку и забрал с собой в архив.
— С вашего позволения я откланяюсь, господин барон. Теперь вы тут полноправный хозяин.
— А как же ужин, господин староста? — удивился я.
Как уже успел убедиться, Угездфорт был большой гурман и обжора.
— Надеюсь, в другой раз непременно, Савва. Но сейчас вам будет не до гостей. Честь имею.
Кряхтя, староста залез в свою двуколку и покатил по парку в направлении ворот.
А мертвая мизансцена у парадного подъезда все продолжалась. Управляющий и деревенские старосты все также стояли у крыльца, в тех же позах что встретили нас. И молчали.
— Так что, и корец с дороги хозяину на его земле подать некому? — нарушил Вальд тишину возмущенным выкликом.
Как ожидая команды, с крыльца неторопливо спустилась тонкая красивая женщина лет двадцати пяти в богатом наряде горянки и с поклоном подала мне ковш бражки литра так на полтора.
Издеваются, не иначе…
Слегка давясь народной шипучкой, выпил я весь ковш и стряхнул последние капли под ноги женщине.
— Путь плодоносящим будет чрево твое, — сказал, любуясь ее тонким лицом, которое слегка портил длинный острый нос.
Управляющий и старосты встали на одно колено. Женщина поклонилась в пояс.
Все. Теперь я действительно полноправный хозяин тут. Не по закону, но и по обычаю.
