Да и вечерами на полигоне делать совсем нечего — почитаю. Может, и экзамены за среднюю школу сдам экстерном…
На что я действительно разорился, так это на большую бронзовую готовальню в коробке из полированного красного дерева. Очень уж понравилось мне, как благородно отблескивают эти инструменты в гнездах темного вишневого бархата. К ней вдобавок пару качественных линеек — большую деревянную и маленькую бронзовую. Транспортир. Угольник. Чертежную доску. Все секонд — хенд. Все подержано, но в приличном состоянии.
Из того на чем муха не сидела, добрал набор карандашей разной твердости в картонной коробке, стопку больших ватманских листов — сколько в тубус влезло, несколько тетрадок в клеточку и черную тушь.
Если подавать заявки на патентные привилегии то делать это надо все по взрослому, как тут принято. А не абы как…
Да и еще одну забавную для меня толстую книжку углядел и тут же схватил ее, не глядя на цену. 'Двигатели внешнего сгорания и машины, построенные на них' было написано на корешке местным языком. И издана она всего два года назад как учебник для Политехнического института. А уж какие там были качественные гравюры и как их много… Отдал мне ее старик совсем даром в качестве комплимента мелкооптовому покупателю и приглашал заходить к нему чаще, сдавать на комиссию ему книги, которые стали мне не нужны.
Штаб — ефрейтор Пуляк только головой качал, глядя на мои безумные, по его мнению траты. Только что языком осуждающе не цыкал. Это хорошо. Значит, качественная сплетня обеспечена.
— Что так осуждающе смотришь, — подмигнул я ему. — На полигоне у меня ничего нет из того что было в Чертежном бюро.
— Да, сказал бы раньше… — махнул он рукой, помогая мне укладывать покупки в санки. — Я бы тебе ватман и так достал бы… Причем намного дешевле. Полная пачка тебе обошлась бы всего в две бутылки сливянки.
— Кончиться этот, обращусь, — на полном серьезе пообещал я. — Кстати, ты не знаешь, где можно сдать экстерном экзамены за начальную школу?
Комиссия по приему квалификационных экзаменов в размере средней школы находилась в больших казармах, в которых я квартировал осенью под лестницей. Там у меня приняли заявление на испытания и выдали график экзаменов. Если бы не ефрейтор, я бы, наверное, в жизни не догадался, что такое присутствие есть в обычных казармах.
В графе 'откуда получены знания' написал 'прошел обучение у юнкеров и офицеров тех подразделений, в которых служил и самообразование'.
Так я получил еще один законный повод отлучаться с полигона. И это есть гуд.
Лошадь и санки пристроил в конюшне. Дал серебрушку дневальному, чтобы присмотрел за моим грузом. А то там не только мало кому нужные учебники, но и медные листы, латунные трубки и полпуда олова в кусках — ефрейтор достал по цене металлического лома. Как? Не спрашивайте. Сам не знаю.
Встал на довольствие в столовой при казармах и отправился с ефрейтором ужинать в ближайший кабачок по его выбору. Из простых, но чистых. Ничем мне не обязанный человек для меня старался, так что угостить я его обязан по любому.
Угостились в тот вечер мы не только вином и стряпней, но и солдатским борделем, который мне совсем не понравился. Бабы там все в возрасте потасканные и вульгарные. Накрашенные как клоуны в цирке, курят и очень много пьют. Но умелые, не отнять… Пуляк остался доволен, а это в данный момент главное. Так что плевать, мне туда больше не ходить.
Что там Йозе говаривал про податливых прачек?..
21
На полигон притопала пешкодралом маршевая рота в полтораста рыл мобилизованных сосунков.
Вот и прошлось побегать моей команде, сооружая и обслуживая 'батальонную колонну' по которой пехотинцы учились стрелять ротным залпом на километр.
Как по мне так это бесполезное занятие в современной войне — залповая стрельба на дальние дистанции, когда чуть что все на землю падают и окапываются как кроты. Так можно было воевать до появления пулеметов, когда враг давил массой больших батальонов в плотном строю.
А так… дальше четырехсот метров мушка почти перекрывает ростовую цель. Тут главная задача, наверное, не стрельбы, а офицеру покомандовать и солдат приучить слушаться.
Ради интереса после первого такого занятия послал своего ефрейтора посчитать попадания в новенькие мишени. Одиннадцать процентов от сожженных патронов получилось… Ну, и кто им доктор?
Ротный фельдфебель, дядька за сорок, сходу меня озадачил.
— Где расписаться у тебя за расход патронов?
— Так еще стрельбы не кончились, — возразил я. — Закончатся — подсчитаем. Тогда и распишетесь.
— Ты мне вола не крути, старшой, — поправил фельдфебель мизинцем свои пышные усы с подусниками, которые были очень модные в прошлое царствование — король так ходил Бисер предыдущий, и усмехнулся. — Считать он тут будет,… Ты мне лишний ящик патронов в повозку положи, и я тебе подписываю чистую ведомость. Списывай потом, сколько тебе надо.
Посмотрел внимательно на мое недоумение и спросил.
— Ты новенький, что ли здесь?
Я кивнул.
— Вот и учись у старших как надо службу нести, — хохотнул он.
Когда эту же маршевую роту обкатали на преодолении проволочных заграждений… Стало грустно.
Заграждение 'в три кола' пехота даже снабженная на каждый взвод большими ножницами для резки проволоки и без какого‑либо поражающего огня со стороны 'противника' преодолевала эти три нитки колючки почти двадцать минут.
Лейтенант Щолич, на котором висела эта учебная программа, только изощренно матерился на местном языке.
Когда я захлопнул крышку часов и объявил, что его роты больше не существует, то пехотный командир, ничтоже сумняшися, просто обвинил мою команду в моем лице, что она построила 'нереальные в жизни препятствия'.
На что мы переглянулись со Щоличем, и с апломбом заявив, что на первый раз они штурмовали как раз 'учебные' заграждения перевели их на участок, где проволока была натянута в пять рядов. И потребовали, чтобы сам ротный возглавил учебную атаку. Что самое удивительное так это то, что пехотного капитана и это не проняло. И мне жутко стало жаль этих молодых жизнерадостных парней, участь которых состояла в том, чтобы не пережить первую в своей жизни атаку.
— Ускоряйте движение роты в атаке на препятствие, капитан, — мрачно выговорил ему Щолич. — Каждая лишняя минута это двести выстрелов из пулемета по вашей роте.
Когда приехал из штаба проверяющий полковник принимать зачеты у маршевой роты, то капитан пехотский ему на нас нажаловался, что это специально так его гнобят на полигоне. Основным его аргументом выдвигался тот тезис, что без артподготовки пехота в атаку не ходит.
Наш капитан Многан спокойно пожал плечами и заявил на инсинуацию, что пушку и снаряды к ней он обеспечит — на складах это есть, только вот на полигоне нет постоянного артиллерийского расчета.
