О — о–о — о–о… Аршфорт наконец‑то нашел, как меня встроить в свою систему военной диктатуры. Похвально. Быстро соображает.
— Теперь о приятном, господа, — Аршфорт мило улыбнулся. — Указом его императорского величества Отония Второго командир нашего броневого отряда барон Бадонверт с сегодняшнего дня причислен к когорте имперских рыцарей. По совокупности заслуг с начала наступления. К сожалению, пока пришла только телеграмма. Знак вам вручат позже, барон. И не здесь.
И в моей душе колокола забили малиновым звоном.
Амнистия мне!!!
Иначе, зачем бы нужна была эта хитрая формулировка 'по совокупности заслуг'.
Но ноги самостоятельно сделали шаг вперед и слова обгоняя мысли сами выстроились в ритуальный формуляр.
— Служу императору и Отечеству!
— Вольно, барон. Ваши наградные листы на чинов бронеотряда его королевское величество Бисер Восемнадцатый утвердил. Засылайте гонца в наградной отдел ставки за знаками. И позовите меня на церемонию награждения. Все же она первая в моем корпусе.
Командир кавалерийской бригады зашел в мой вагон и удивленно оглянулся. Салон у меня переделан из стандартного пассажирского вагона второго класса, прихваченного по случаю на узловой станции. Но так… на скорую руку. Швы видны. Оставлены лишь пара купе для меня и денщиков. Узкое купе стюарда в другом конце вагона с микроскопической кухонькой и титаном для кипятка. Ватерклозет с холодным умывальником. Остальное — салон. Мебель простая дубовая с какого‑то вокзального кабинета — Тавор постарался. Диван так вообще лавка из зала ожидания с маркой железнодорожной компании на высокой спинке. Карта на стене за шелковой шторкой. Конторский шкаф. Несколько керосиновых ламп на столе и потолке и все.
— Простите… — замялся генерал с обращением, так как на кожаной куртке я не носил знаков различий, — барон, если я не ошибаюсь. Где мне найти королевского комиссара?
— Я перед вами, генерал. Королевский комиссар барон Бадонверт. Честь имею.
— Честь имею. Генерал — майор граф Бьеркфорт. Командир Удетской отдельной кавалерийской бригады. Прибыл к вам по направлению командира корпуса… Э — э–э — э–э… для беседы.
И замолк, надеясь, что я сам ему расскажу, зачем он здесь. А то он в полных непонятках пребывает.
— Присаживайтесь, ваше сиятельство. Чай? Кофе? Что‑нибудь покрепче?
— Благодарю, ваша милость, — принял граф мою игру в отвлеченный светский разговор. — Рюмку водки, если нетрудно.
Позвонил в колокольчик и отдал приказ по — рецки заглянувшему в салон младшему денщику.
— Вы не огемец, ваша милость? — удивленно спросил генерал.
— Нет, ваша светлость. Рецкий горец по рождению. И барон тоже рецкий. А разве в империи это имеет какое‑либо значение?
— Нет, но… — слегка замялся граф. — Так какие у вас ко мне вопросы?
Тут Ягр принес графинчик сливовицы от вдовушки грамм на триста, рюмки на полтосик, соленые огурцы, квашеную капусту и моченые в той же капусте яблоки, уже порезанные. Салфетки и приборы. Расставил все на столе на простой льняной салфетке, наполнил нам рюмки и удалился.
— Прошу вас, ваше сиятельство, — сделал я приглашающий жест на натюрморт. — Чем богаты, как говорится… Со знакомством, — поднял я свою рюмку.
Пил генерал вкусно, не закусывая, только крякнув. Настоящий кавалерист. Было в нем что‑то от российского представления о гусарах, если бы не его кирасирский рост.
Поставив рюмку на стол. Он показал мне глазами 'повторить'.
Повторили. Закусили моченым яблочком.
— Хороша сливовица. Домашняя. С любовью делана, — оценил напиток генерал.
Былое напряжение его, очевидно, отпустило. И он немного расслабился.
— Так что вы хотели у меня узнать, барон?
— Реальную причину вашей задержки от графика движения войск, — налил я по третьей.
— Нехватка вагонов. А раздергивать бригаду по частям я не позволил — собери ее потом. Только квартирьеров вперед выслал.
— Сколько вагонов вам требовалось?
— Минимум две сотни. Но ВОСО одновременно не набирало и половины. Отправляли пехоту частями.
— Интересно… — протянул я и жестом предложил выпить. — Когда мы покидали Узловую неделю назад, то после очищения станционных и запасных путей пустые вагоны стояли на протяжении чуть ли не на десяток километров в сторону разрушенного моста. Куда они все делись?
Выпили. Крякнули. Закусили.
— Толком мне никто ничего не объяснял, барон, но как я понял из обрывков разговоров все вагоны в первую очередь пошли под пленных, чтобы их скорее вывезти из района боестолкновения. И действительно эшелоны с закрытыми теплушками шли нам навстречу почти непрерывно.
— Это где столько народа сдалось? Да вы закусывайте, ваше сиятельство… Может сальца соленого порезать?
— Всего достаточно, — улыбнулся граф и смачно захрустел малосольным огурцом. — А сдалась группировка царцев у Северного форта, которую в болота загнали. На третий день. Целиком вся дивизия. Их с ходу отрезали от тылов, а патроны кончились быстро. Помирать с голоду в болоте им не захотелось.
— А у Южного форта как?
— Те еще держатся. Но вот на том разъезде, где поворот на полевой укрепрайон, там тоже приличное поле окружено колючкой. С пленными. Под охраной. Даже вышка с пулеметом есть. Много пленных. С полк где‑то. По мере возможности и их вывозят. Так что обратно не все вагоны доходят до Узловой.
— Понятно. А как себе все же вагоны выбили?
— Пулеметом.
— Как? — удивился я.
— Поставил пулеметы на путях и сказал, что кто первый кто попытается забрать пустой вагон, отправится вслед за ушедшими богами. Так вот за трое суток и накопил потребное количество на бригаду. Готов ответить по всей строгости за самоуправство.
— Наливайте, — предложил я.
Генерал несколько опешил, ожидая видимо совсем других слов.
— Вы сколько бригадой командуете, ваше сиятельство?
— Два месяца. До того командовал кирасирским полком. Моя бригада собственно и состоит из этого полка и полка конных стрелков собранного из запасников.
— А пулеметы у вас какие?
— Вот пулеметы у меня новые. Системы 'лозе'. Такие же здоровые дуры, как и бывшие у нас ранее гатлинги. Разве что все же несколько полегче. Но у лафетов слабые колеса. Двухдневного марша они бы не выдержали. Проверено на боевом слаживании полков. Еще в пункте постоянной дислокации.
— Ну а сам пулемет как вам?
— Дает задержки. Ленту перекашивает. Но терпимо. Я еще и старые гатлинги не отдал. Так с собой и вожу. Старая надежная машинка. Парочку трофейных пулеметов я еще на Узловой прихватил — никому не были нужны, — исповедовался мне генерал.
