Ему приснилась Леда! Это имя пришло во сне, да…
Родион помнил, что так звали древнегреческую царицу, которой Зевс, плененный ее красотой, овладел, обратившись лебедем. А так как платье, что он сшил для пластиковой девушки, отдаленно напоминало греческую тунику, а его широкие рукава – крылья, то имя ей чрезвычайно подходило.
Родин смотрел на нее и тут уловил движение. Леда чуть повела плечом. Затем изогнула шею. Ее приподнятая и согнутая в локте рука вытянулась. Леда будто разглядывала себя. А скорее платье, что сшил для нее Родя. Изучив его, она повернулась. Лицо было так же безмятежно. Но в нем появилось нечто… Внутренний свет? Он наполнил глаза и рот лаской. Леда улыбалась Роде. И чуть заметно кивала головой. Благодарила за наряд.
Сон оборвался неожиданно. Родя отлежал руку, которую сунул под голову, пришлось менять позу. Когда он сделал это, сон ушел.
Открыв глаза, Родион посмотрел на Леду. На миг ему показалось, что она все еще жива. Солнечный свет падал на нее таким образом, что создавалось впечатление, будто она чуть повернула корпус, чтоб поглядывать из-за плеча на Родю. Вот только это была иллюзия! Увы…
После той ночи, а вернее утра, он не мог относиться к своей находке, как к обычному манекену. Для него она была женщиной, душу которой какой-то гневливый бог (не Зевс ли?) заключил в тюрьму пластикового тела. Хорошо, что она могла иногда покидать его, являясь к Роде в снах…
Да и сны ли то были?
Уж очень реальны.
Родя полюбил Леду не сразу, но очень скоро. Впервые за тридцать лет это чувство накрыло его.
Он всегда был со странностями. С чудинкой, как говорила мама. Или, как выражался дед, имеющий свой неповторимый лексикон, «с фиалками в башке». Родители считали это проявлением творческой натуры – Родя прекрасно рисовал, лепил, вязал, и радовались тому, что сын не хулиган и двоечник. Уж лучше пусть сам с собою разговаривает или ни с того ни с сего начинает что-то напевать, да не дома, а на уроке или в переполненной маршрутке, зато тихий и прилежный. А вот дедушку это беспокоило. Не должен, по его мнению, пацан таким быть. А уж когда он увидел, как Родя салфеточки крючком вяжет да спицами шарфики, забил тревогу.
– Ваш сын растет педалькой, – выдал он как-то дочери.
– Кем? – опешила та.
– Заднеприводным.
– Папа, что за технические термины? Педали, приводы… Объясни толком.
– Да гомосексуалистом растет твой сын.
– Перестань! – возмутилась мать.
– Точно тебе говорю.
– Знаю. Тебе не нравится его хобби, ты считаешь, что вяжут только женщины, но это не так. К тому же Родя хочет стать модельером…
– Да, да. Среди них как раз большая половина педалек, – не отступался дед.
Но оскорбленная мама не пожелала его больше слушать. Упрямый дед вернулся к этому разговору спустя время, когда внук учился в десятом классе.
– Ты все еще будешь утверждать, что Родя не сбитый компас?
– Чего?
– С ненормальной ориентацией.
– Опять ты за свое! – простонала мама. – Да, теперь он еще шьет и собирает украшения. Но это не доказательство…
– Это – нет. Юдашкин с Зайцевым тоже шьют, а семьи имеют, я почитал. А вот что у Роди девочки нет, это наводит на размышления.
– Ему только семнадцать. Не у всех в этом возрасте они есть.
– Но он даже симпатию не проявляет ни к какой! Не говорит, кто ему нравится, в гости никого не зовет.
– Он и мальчиков не зовет. Такой он у нас.
Да. Он был такой. Не просто закрытый – забетонированный, как бомбоубежище. Даже родителей держал на большом расстоянии, а уж посторонних подавно. Хотя был со всеми вежлив, мог поддержать разговор, посмеяться. С одноклассниками и ребятам из художки нормально ладил. Но ни с одним не поддерживал отношения вне школы.
Мама начала беспокоиться, когда сыну исполнилось двадцать пять. У некоторых его ровесников семьи, у большинства невесты, у кого-то куча девушек, а у Роди никого. Она, грешным делом, стала мечтать о том, чтоб ее сын оказался геем. Тогда все объяснимо. И не так подозрительно. Да, ей хотелось бы видеть сына… кхм… не сбитым компасом, но лучше уж он будет им, а не вечным одиночкой. А что? Сейчас за границей и брачными узами им сочетаться разрешили, и детей усыновлять позволят скоро. И в России стали терпимее относиться к однополым союзам…
Но Родя не проявлял интереса и к парням тоже!
Она пыталась с ним разговаривать на эту тему. Но сын отвечал уклончиво, а чуть надавишь, он нырк в свой бетонный бункер, и попробуй достучись.
Когда Родя отметил свое двадцатисемилетие, родители облегченно выдохнули. Их сын стал встречаться с девушками. Домой никого не приводил, но начал подолгу разговаривать по телефону (мама прислушивалась – голоса были женские), какие-то подарочки покупать, иногда его привозили девушки к подъезду или забирали, и Родя до утра где-то пропадал. Вот только выводы их были ошибочными. Родион устроился работать в крупное модельное агентство помощником директора, и все его контакты с барышнями носили сугубо деловой характер, пусть и с налетом приятельских отношений. Уж такой был этот модельный бизнес, в нем все делали вид, что без ума друг от друга. А ночами он за моделями на крупных показах в каких-нибудь клубах присматривал. Вот и все…
Родион вернулся в комнату. К Леде.
Пока они с дедом кушали, солнце скрылось. Не за горизонтом, а за тринадцатиэтажкой, стоящей напротив дедова дома. В сумрачном свете тело Леды совсем не походило на живое. Но хуже другое, на нем становились заметны изъяны – вмятинки на пластике, пятнышки. Чтобы не видеть их, Родя торопливо натянул на Леду платье. А ее голову обвязал шарфом.
Теперь совсем другое дело!
Как живая…
Он послал Леде воздушный поцелуй и направился в соседнюю комнату. В мастерскую. Там его ждало незаконченное свадебное платье. Он работал над ним уже неделю, дольше, чем над всеми остальными туалетами, но дело пока к завершению не близилось. А все из-за Родиных метаний. Хотелось сшить что-то грандиозное. Идей было много, вот он и переделывал свадебный наряд уже три раза. Но и последним вариантом был не очень доволен.
Зазвонил телефон. Родя отправился на его поиски. Была у него дурная привычка засовывать сотовый то под диван, то под подушку, то в ящик. А как-то он обнаружил его в холодильнике. Убирая туда масло, машинально и телефон положил.
На сей раз место, в котором он нашелся, оказалось не таким экзотическим. Всего лишь «карман» швейной машинки. Телефон лежал среди ниток и шпулек. Родя взял его, поднес к уху.
– Родя, ты не представляешь, что произошло!.. – услышал он возбужденный крик своей знакомой модели. – Это просто кошмар!
– Слишком длинное вступление, – буркнул он. – Переходи к сути. Что случилось?
