Кир проснулся в семь. Сразу поставил чайник.
Умывался, чистил зубы и ополаскивал, так сказать, стратегические места он над унитазом. Что поделать, если нет раковины? Поэтому горячей воды ему много требовалось. Три литра согреешь, чашку чая заваришь, остальное в тазике разведешь холодной водой. Настоящее мытье раз в неделю. Кир ходил в баню. Да не в общую, стеснялся обнажаться при посторонних, а в «нумера». Снимал маленький номер на час, грелся в парной, затем драил свое худощавое тело суровой мочалкой. Бассейном не пользовался – брезговал. А вот кадку с холодной водой, что вывешивалась под потолком, на себя опрокидывать любил.
Кир умылся, попил чаю с сушками и сел за компьютер. Утро он начинал с новостей и узнавал их из Интернета, так как телевизора не имел.
В дверь постучали. Кир крикнул:
– Кто?
– Я, открывай.
Голос принадлежал брату. И Кир подкатился к двери, отпер.
– Салют, – поздоровался Денис.
– Здравствуй. Не ожидал тебя увидеть в такую рань.
– Сам в шоке, – буркнул тот, плюхнувшись на кровать в кроссовках.
– Сними обувь, пожалуйста.
Брат скинул кроссовки. Кир подобрал их и поставил на специальную полочку.
– Ко мне менты приходили, – сообщил Денис. – Про Красотулю расспрашивали.
– И что рассказал?
– Да все!
– Зачем?
– А что, врать надо было?
– Мог бы умолчать кое о чем.
– Например?
– Сам знаешь.
– Если ты о том, что я ее трахнул…
– Денис! – гневно воскликнул Кир. – Сколько раз я тебя просил не употреблять этого слова, если речь заходит об Олесе.
– Ой, ладно, ладно. Мне сказать, занялся с нею любовью? – Денис приподнялся, взял подушку и подсунул ее себе под спину, чтоб смотреть на брата во время разговора. – Так это будет враньем. Не любил я ее.
– Ты лишил ее девственности, так и скажи.
– Да. Лишил. О чем сообщил ментам.
– Полицейским, – машинально поправил Кир.
– Задрал ты уже к словам придираться.
– Надеюсь, в подробности ты не вдавался?
– Пришлось. Они расспрашивали.
– Это не по-джентльменски.
– А я из себя сэра и не строю.
Кир еле сдержался, чтобы не запустить в красивую физиономию брата чем-нибудь. Например, книгой, что лежала возле компьютера. Сомерсет Моэм «Бремя страстей человеческих». Семьсот страниц. Твердый переплет!
Он помнил день, когда брат поделился с ним новостью о том, что лишил Олесю девственности (трахнул), и заявил, что в постели она бревно, поэтому больше он с ней спать не будет. Киру тогда так неприятно стало. И стыдно. Сначала за брата, потом за Красотулю. Ведь знает, какой он. Понимает, что она для него ничего не значит. Ему даже не льстил тот факт, что Красотуля в него была влюблена долгие годы. Таких, как она, у Дениса полно. И Олеся не первая, кто принесла на алтарь своего чувства девственность. У Дениса был «победный» список. Туда вносились имена или клички девушек, с которыми у него был секс. В особой графе были девственницы. Их насчитывалось два десятка.
– Опера меня здорово потрясли, – продолжил Денис. – Как насели вдвоем! Были ли у нас с Олесей отношения. Как я к ней относился. Желал ли ей зла… Пришлось сказать, что переспал с ней разок, а потом отшил, потому что в койке она бревном оказалась. Да и сиськи у нее как два прыща, а мне буфера нравятся.
– Буфера она себе сделала…
– Они так же сказали. – Он резко встал, прошел к столику, за которым Кир кушал, схватил горсть сушек. – Только Олеська мне и с ними на фиг не нужна была!
– Тогда зачем ты с ней встретиться хотел?
– А ты откуда знаешь? Ладно менты, они всю ее интернет-переписку подняли…
– Она мне сказала. Так зачем?
– Ну она такой кралей стала, судя по фото. Хотел на нее вживую посмотреть.
– И, выражаясь твоим языком, трахнуть, если она окажется такой лакомой штучкой, как на снимках?
– Так далеко я в своих планах не заходил. Просто встретиться предложил. Она отказалась. И я отстал.
– Предварительно облив ее грязью?
– Вспылил, обозвал нехорошим словом, с кем не бывает? А чего из себя королеву строить? Да еще передо мной? – Он захрустел сушками. И крошки полетели во все стороны. – Но не буду же я убивать за то, что меня отшили! Баб полно. И каждая вторая красивее, естественнее и сексуальнее Олеськи!
Кир посмотрел на брата с неприязнью. Он был иногда таким мерзким! И чем старше становился, тем чаще проявлял себя как неприятный человек. И на внешности это стало отражаться.
Денис был голубоглазым блондином, как и его брат. На этом сходство заканчивалось. У Кира черты лица мелкие, невыразительные. Зубы неровные. И ямочек на щеках нет. Денис же будто собрал все внешние достоинства, коими природа обделила младшего брата. А скорее он завладел ими единолично по праву перворожденного. И Киру ничегошеньки не досталось…
Кроме лицевого паралича!
Он разбил мальчика в пять лет. Кир был обычным ребенком, пусть и невзрачным, и вдруг превратился в вечно ухмыляющегося уродца. Кира лечили, но лицо прежним не стало. Хорошо, хотя бы симметрия появилась. В детстве же один угол губ так высоко задирался, что обнажал клык.
А вот Денис с возрастом дурнел. Или Кириллу только казалось? Потому что волосы у брата не поредели, зубы не пожелтели, кожа не покрылась морщинками или прыщиками. Он оставался стройным, улыбчивым красавчиком с ямочками на щеках. Как говорила о нем мама, мой сын похож на Джуда Лоу, только у него нет залысин. И все с ней соглашались, кроме Кира. Да, типаж тот же, но у Дениса совсем иное выражение лица, нежели у актера. Пренебрежительное! И это при том, что он не звезда Голливуда. Обычный менеджер.
– Ты на похороны Красотули ходил? – спросил Денис с набитым ртом.
– Я прощался с ней и только. На кладбище не был.
– Как она выглядела?
– Прекрасно.
– Так ее же изуродовали.
– Кто тебе сказал?
– Полицейские. Только не мне. Они между собой говорили, а я услышал. Лицо обезобразили якобы.
– Ты что-то перепутал. Лицо Олеси было безупречно.
– Значит, хорошо постарались бальзамировщики.
– Денис стряхнул с подбородка крошки, и они упали на пол. Кир взял совок и веник, смел их.
– Слушай, ты деньгами не богат? – спросил брат без перехода.
– Нет.
– Да ладно тебе, Кир, жадничать. Наверняка где-нибудь в носочке припрятана тысчонка-другая. Одолжи брату.
