Вид у него был такой, словно и Аллейн, и миссис Кэндур допустили какую-то грубую бестактность.
– Еще один вопрос, мистер Гарнетт. Когда мисс Куэйн общалась с вами во время подготовки к церемонии, вы не заметили ничего такого, что могло бы пролить свет на это происшествие?
– Нет.
– Ваш храм впечатляет.
– Мы находим его очень красивым, – с гордостью ответил отец Гарнетт.
– Не сочтите за дерзость, но я должен вас спросить: откуда вы берете деньги на все это великолепие? Собираете пожертвования?
– Прихожане почитают своим долгом вносить вклад в благолепие Священного пламени.
– То есть они оплачивают текущие расходы?
– Да.
– Мисс Куэйн была щедрым спонсором?
– О да – благородная душа!
– Вы покупаете вино для церемонии?
– Покупаем.
– Будьте добры, назовите магазин и марку вина.
– Универмаг «Хэрродс». А название вина… Дайте припомнить… Кажется, «Ле конт инвэлид порт».
Аллейна слегка передернуло. Он сделал пометку в блокноте.
– Вы сами разливали вино? Я имею в виду, в серебряный кувшин?
– В данном случае – нет. Все приготовления делал Клод Уитли.
– Не могли бы вы поподробней описать, в чем заключались его обязанности?
– Конечно. Он должен был взять непочатую бутылку из шкафчика в моей комнате, откупорить вино и наполнить им сосуд. Затем подготовить чашу.
– Подготовить?
Лицо священника слегка изменилось. Оно стало высокомерным и упрямым.
– Да, нужны определенные приготовления, – ответил он важно.
– Вы имеете в виду пламя над чашей? Как вы это делаете? Метиловым спиртом?
– Да, в форме таблетки, – признался отец Гарнетт.
– Знаю, – понимающе кивнул Аллейн. – Женщины нагревают им щипцы для завивки.
– Возможно, – сухо согласился священник. – Чаша в нашем ритуале, инспектор Аллейн, предмет благословенный и священный. Когда в нее наливают вино, оно тоже становится священным. Наш обряд отчасти напоминает церемонии, принятые в некоторых христианских конфессиях, но имеет совершенно другие содержание и смысл.
– Я и не думал их путать, – холодно возразил Аллейн. – Наполнив сосуд, мистер Уитли должен был поставить его… Куда?
– В нишу, которая расположена в правой части алтаря.
– А что насчет спиртовой таблетки?
– Перед службой Клод подходит к алтарю и, трижды простершись перед факелом, снимает его с подставки. При этом он произносит молитвы на древнескандинавском. Потом он троекратно преклоняет колени, поднимается на ноги и… и…
– Бросает таблетку в чашу и ставит ее на место?
– Да.
– Ясно. По словам мистера Басгейта, пламя появилось после того, как вы взяли в руки чашу. Как это делается?
– Я использую… небольшой детонатор.
– В самом деле? Из чего он состоит?
– Кажется, из… диэтилцинка.
– Хм, вот как. Очень интересно. Наверное, в момент вспышки вам приходится на секунду отворачиваться?
– Совершенно верно.
– С этим все ясно. Последний вопрос. На территории храма хранятся какие-нибудь яды?
Лицо отца Гарнетта стало таким же белым, как его хламида, и он твердо сказал:
– Нет.
– Что ж, большое спасибо. Весьма признателен, что вы любезно согласились ответить на мои вопросы. Вас не затруднит, если я попрошу вас задержаться еще на некоторое время и подождать?.. У вас ведь есть ризница? Так вот, прошу подождать в ризнице, пока я побеседую с остальными. А вы пока сможете переодеться во что-нибудь менее торжественное.
– Я использую это время, чтобы предаться медитации и восстановить внутреннее равновесие и духовную гармонию.
– Прекрасная идея, – одобрил Аллейн.
– Между тем мое подсознание, неся в себе зачаток слова, проложит путь в ваши глубины. Ибо я смиренно сознаю, что могу помочь вам в ваших поисках. На свете есть много вещей, инспектор Аллейн, которые…
– Знаю, – поспешно перебил инспектор. – Вы не против, если вас обыщут?
– Обыщут? О… я… нет. Конечно, нет.
– Спасибо. Чистая формальность. Я кого-нибудь к вам пришлю.
Отец Гарнетт удалился в ризницу в сопровождении человека в штатском.
– Чушь, вранье, фальшивка, бред! – выпалил Аллейн, как только он ушел. – Фокс, что вы думаете об этом джентльмене?
– Мне очень интересно, сэр, – вежливо ответил Фокс, – понимает ли он сам, о чем говорит?
– Отлично сказано, дружище Фокс, отлично сказано. Басгейт, как вы там?
– В порядке, – отозвался Найджел.
– Наслаждаетесь представлением?
– Делаю стенографические записи. Ведь у вас, кажется, всегда была страсть к стенографии?
– Воистину, Господь! Вы читали «Старину Адама»?
– Да.
– Жаль, что Гарнетт не читал. Фокс!
– Сэр?
– Отправьте кого-нибудь в ризницу к мистеру Гарнетту для обыска. А потом обыщите всех остальных. Где тюремная надзирательница?
– Ждет в галерее.
– Она может заняться дамами. Нужно искать скомканную бумажку или что-то такое, в чем можно держать порох. Хотя вряд ли они ее найдут… Бэйли!
Сержант Бейли подошел к инспектору.
– Сэр?
– Позовите следующего.
Бейли исчез за маленькой дверью и вернулся с Клодом Уитли. Вид у сержанта был такой, словно при раздаче подарков ему достался худший. Фокс между тем привел еще одного человека в штатском и отправил его в ризницу.
– Этот джентльмен неважно себя чувствует, сэр. Просится домой, – пояснил сержант Бэйли.
– Да, да! – воскликнул Клод. – Пожалуйста. Прошу вас!
– Мне очень жаль, что вы так расстроены, мистер Уитли, – произнес Аллейн.
– Расстроен? Я едва живой, инспектор. Мне ужасно плохо. Можно, я сяду?
– Пожалуйста.
Клод рухнул на одно из мест для посвященных и выпучил глаза.
– Я просто с ума схожу, – простонал он.
– Что вас так напугало?
– Эта ужасная старуха. Она говорит чудовищные вещи. Все старухи ужасны.
– Кого вы имеете в виду?
– Ту старую даму, Кэндур.
– И что она сказала?
– Не помню. Я в шоке.
Из комнаты Гарнетта выглянул доктор Кертис.
– Мистер Уитли немного нервничал, – объяснил он весело, – но сейчас с ним все в порядке. Я дал ему глотнуть превосходного бренди. Отец Гарнетт знает толк в спиртном.
