– Она возжаждала славы Одина!
– Боюсь, я плохо понимаю, что вы имеете в виду.
– Я в этом убеждена, – добавила мисс Кэндур таким тоном, словно речь шла о простых и всем понятных вещах. – Отец Гарнетт стоит выше всего этого. Этот человек не от мира сего. Он сам нам часто об этом говорил. Но Кара была очень страстной женщиной. – Миссис Кэндур понизила голос и добавила вкрадчивым шепотком: – Кара страдала гиперсексуальностью. Прошу прощения.
– Вот как, – сказал Аллейн.
– Да. Конечно, я знаю, что экстатический союз благословен, но одно дело экстатический союз, а другое…
Миссис Кэндур испуганно запнулась и прикусила язык.
– Вы хотите сказать… – начал Аллейн.
– Я не имела в виду ничего конкретного, – поторопилась добавить миссис Кэндур. – Прошу вас, не придавайте моим словам никакого значения. Это всё мои фантазии. Я ужасно расстроена… Бедная Кара. Бедная, бедная Кара!
– Мистер Клод Уитли сказал…
– Не слушайте, что говорит вам эта маленькая дрянь, мистер… э… инспектор…
– Инспектор Аллейн, мадам.
– Да… инспектор Аллейн. Этот Клод – та еще свинья. Вечно сует нос в чужие дела. Я жаловалась отцу Гарнетту, но он слишком добр, чтобы замечать такие вещи.
– Насколько я понял, мистера Уитли очень расстроили ваши предположения насчет его участия в подготовке к службе.
– Ну а кто в этом виноват? Он и сам без конца твердил: убийство, убийство, потому что Кара – такая милая женщина, и все к ней ревновали. Вот и я спросила: «Хорошо, если это убийство, то кто готовил чашу и кувшин?» Тут он возьми и хлопнись в обморок. По-моему, все это очень подозрительно.
– Кажется, мисс Куэйн была очень хороша собой? – небрежно спросил Аллейн.
– Я этого не нахожу. Только если вам нравится такой тип. Но все эти разговоры были только потому, что месье де Равиньи влюбился в нее по уши: вы же знаете этих иностранцев. Им только подмигни, они и рады. А кто вам это сказал? Клод? Или отец Гарнетт? Неужели отец Гарнетт?
– Честно говоря, не помню, – ответил Аллейн.
Миссис Кэндур вздернула подбородок. На секунду ее лицо стало почти пугающим.
– Ну, теперь-то она точно не красавица, – произнесла она тихо.
Аллейн отвернулся.
– Я вас надолго не задержу, – сказал он. – Остался всего один вопрос. Вы были первой, кто принял чашу из рук мистера Гарнетта. Вам не показалось, что от нее как-то странно пахло?
– Не знаю. Не помню. Нет, не думаю.
– Ясно. Спасибо. На этом все.
– Я могу идти домой?
– Да. В вестибюле ждет надзирательница. Вы не будете против, если вас обыщут?
– Обыщут!
– Стандартный осмотр. Обычная процедура.
– О, в таком случае… Если это необходимо…
– Спасибо. Позже вам пришлют повестку в суд.
– В суд! Какой ужас! Нет, я этого не вынесу, я… Я так восприимчива! Инспектор Аллейн, вы невероятно добры. А я-то думала, что все полицейские – грубияны.
Она смотрела на него с видом слабой и беспомощной женщины, хотя взгляд ее оставался внимательным и цепким. Выглядело это довольно жутко. Миссис Кэндур протянула ему руку:
– До свидания, инспектор Аллейн.
– Всего доброго, мадам.
Она заковыляла прочь на высоких каблуках.
– М-да, неприятное дельце, – процедил сквозь зубы Найджел.
– Особенно если учесть, что это убийство, – сдержанно напомнил Фокс.
– «Гнуснее всех и всех бесчеловечней», – процитировал Аллейн. – Впрочем, я с вами согласен, Басгейт. Бэйли!
– Я! – выкрикнул криминалист, внезапно появившись из-за кафедры.
– Позовите следующего, пожалуйста.
– Есть, сэр.
– А что вы думаете о миссис Кэндур? – обратился Аллейн к Басгейту.
– Злобная старая дева! – выпалил Найджел.
– Пожалуй, вы правы. Типичный случай. Все признаки налицо. Но ее ревность представляет интерес… Вы согласны, Фокс?
– Вполне, – кивнул Фокс. – Отец Гарнетт – весьма импозантный священник.
– В точку.
– Когда она сказала, что Кара больше не красавица, – продолжал Найджел, – мне показалось, что перед нами воплощение зла. Ненависть в чистом виде. Странно, что вы позволили ей уйти. Я бы сразу надел на нее наручники.
– Не перегибайте палку, – рассеянно возразил Аллейн.
– Иду, уже иду! – раздался издалека голос мистера Огдена. – Ну, и где ваш шеф?
Он вошел в алтарь вместе с Бэйли и, увидев Аллейна, стремительно зашагал к нему.
– Так-так! – прогудел мистер Огден. – Вот кто к нам пожаловал!
– Как видите, – отозвался Аллейн. – Зрелище довольно скучное, не правда ли? Скромные труженики закона и порядка.
– А что случилось, инспектор? У вас такой вид, словно вам осточертел весь белый свет.
– Неужели, мистер Огден?
– Да, и очень жаль, потому что я-то собирался поближе познакомиться с местным криминальным сыском.
– Значит, вы больше не будете говорить, как хороша наша полиция?
– Нет, почему же? Я этого не сказал.
– Кстати, не возражаете, если я задам вам несколько скучных вопросов, мистер Огден? Как говорится, работа есть работа.
– Валяйте. Ух ты! – добавил мистер Огден, с удовольствием разглядывая Аллейна. – Должен признать, видок у вас что надо. Этакий британский стиль, когда даже дыры латают дорогим сукном. А элегантные манеры – прямо как в старом детективе. Просто глазам не верю.
Найджел, сидевший рядом с Фоксом, не удержался от смешка. Аллейн заметил это и сдвинул брови.
– Что ж, весьма исчерпывающее описание, – буркнул он и поспешил перейти к делу.
Он расспросил Огдена про странный запах и получил стандартный ответ: аромат благовоний был так силен, что перебивал все остальное.
– Впрочем, теперь, когда вы спросили, – задумчиво протянул мистер Огден, – я припоминаю, что сегодня вечером запах показался мне слишком крепким. Я еще подумал, что эта парочка олухов здорово переборщила с дозой.
– Не помните, в какой именно момент вам пришла в голову эта мысль?
Крупное лицо мистера Огдена налилось краской. Аллейн в первый раз заметил, что он колеблется.
– Мистер Огден?
– Просите, инспектор, но я не помню. Честное слово.
– Мисс Дженкинс стояла следом за вами?
– Да, – безучастно ответил мистер Огден.
– Понятно. Сэр, я хочу сказать вам одну вещь. Вы ведь бизнесмен, не так ли?
